Идеалы воспитания и образования

До XVI в. русские книжники редко персонифицировали воспитание в отдельном человеке. Речь шла обычно о судьбах и формировании рода, общности. Условия жизни русского народа, безусловно, влияли на укоренение и воспитание таких устойчивых черт национального характера, как терпеливость, законопослушность, духовность, соборность. Одновременно можно говорить и о таких проявлениях воспитания, как малый интерес к человеческой индивидуальности, равнодушие к отвлеченным идеям и понятиям. Определенный отпечаток на мироощущение и воспитание наложило многовековое монголо-татарское иго. В них прибавились жестокость, взгляд на человека как на ничтожную песчинку. Такой идеологии противостояли сохранявшие следы вольности Новгород и Псков, где идеалом человека и воспитания оказались индивидуальность, инициативность, открытость, способность к разнообразным видам деятельности. В течение XIV-XVI вв. Москва стремилась покончить с подобной воспитательной традицией.

Господствующей в просвещении продолжала оставаться православная педагогика. Православная педагогическая мысль Руси XIV-XVI вв. была направлена прежде всего на проблемы воспитания. Сведения об идеалах, программе, формах воспитания содержатся в ряде письменных памятников: «Пчелы» (XIV-XV вв.), «Домострой» (XV-XVI вв.), «Послание Геннадия» (1550 г.) и др.

Так, в «Пчелах» в виде афоризмов собраны морально-этические правила жизни: «Копающий яму под ближним своим — упадет в нее»; «Рана от верного друга достойнее, чем поцелуй врага»; «Всем угождать — зло»; «Уча — учи поступкам, а не словам»; «Учение имеет корень горький, а плод сладкий» и пр.

Важным свидетельством быта и воспитания средневековой Руси служит «Домострой».

Автором одной из редакций «Домостроя» был священник московского Благовещенского собора Сильвестр (ум. ок. 1566 г.). По содержанию и композиции «Домострой» перекликался с европейскими аналогичными документами XIV-XV вв.: «Советы отца сыну» (Чехия), «Рассуждение об управлении семьей» (Италия), «Парижский хозяин» (Франция) и др. Некоторые разделы «Домостроя» прямо посвящены воспитанию: «Наказание от отца к сыну»; «Како чтити детям отцов своих...»; «Како детей своих воспитати...»; «Како дети учити...» и др. «Домострой» требует воспитывать в страхе Божьем, повиноваться наставникам и старшим, любить детей и заботиться о них. В одной из глав, например, перечислены запреты, которые должны соблюдать дети и взрослые: не красть, не распутничать, не лгать, не клеветать, не обижать чужого, не бражничать, не насмехаться, не помнить зла и т.д. «Домострой» требует воспитания и иных добродетелей: мужества, настойчивости, трудолюбия, бережливости и др. Основным способом воспитания назывались суровая дисциплина, систематические наказания, физические в том числе (воспитати во всяком наказании). Как следует из педагогической программы «Домостроя», грамотность не являлась первостепенным условием воспитания, а ставилась в одном ряду с обучением техническим промыслам, рукоделию и адресовалась лишь людям чиновным (приказным) и духовному сословию. Наивысшей целью воспитания объявлялась не книжность, а духовная мудрость. Об этом хорошо сказано в одной из «Азбук» того времени: Не тот мудр, кто много грамоте умеет, тот мудр, кто много добра творит.

Ведя упорную борьбу с иноземцами, русский народ придавал особое значение традиции патриотического воспитания. Эпизоды такой борьбы, запечатленные в фольклоре и литературных памятниках (например, «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище»), воспитывали у молодежи горячую любовь к родине.

Первые русские просветители-патриоты были далеки от националистического фанатизма. Они провозглашали высокую идею изначального равенства всех людей: все есьмя дети Адамовы, равно всем даны солнце, луна, звезды (Иван Федоров). Русские образованные люди не замыкались в узконациональных рамках. Их живо интересовал педагогический опыт Византии и Западной Европы. Например, русское посольство, побывав в 1499 г. в Италии, ознакомилось со школой Витторино да Фельтре.

Воспитание русского человека происходило прежде всего в семье и при общении с наставниками (приходскими священниками, книжниками-монахами). Литературные памятники рисуют идеальный образ такого учителя-наставника. Именно так, например, изображен основатель и игумен Троице-Сергиева монастыря Сергий Радонежский (ок. 1321-1391), который предстает как учителям учитель... неложный учитель, добрый пастырь, праведный учитель, неподкупный наставник.

В XVII в. в педагогической мысли происходит своеобразное размежевание, вызванное усилившимся сближением с Западом и различным отношением к западной культуре и образованности. В обществе пробуждается осознание нетерпимости массового невежества низов и слабой образованности верхов. Из документа, относящегося к 1664 г., можно узнать, как русские образованные люди обличали подобные недостатки. В нем записано, что царь жалует многих в бояре не по разуму их, но по великой породе, и многие из них грамоте не ученые и не студерованные.

В русском обществе созревало понимание того, что собственными педагогическими силами нельзя радикально улучшить состояние просвещения. Москва стала вызывать учителей из Киева, ученых греческих иноков. Это было явно ко времени, поскольку неграмотность в России дошла до такой степени, что ни одной книги не могли напечатать, не наделав множества ошибок.

Повсеместное невежество становилось все более нетерпимым. В нем видели источник социальной смуты, крамолы, экономического неблагополучия. Разделяя такой взгляд, один из побывавших в Москве иностранцев писал в 1660 г.: «Искал я корня сего духовного недуга, поразившего ныне Христоименитое царство русское... и, наконец, придумал и нашел, что все зло произошло от двух причин: от того, что нет народных училищ и библиотек». Живший в 1659-1677 гг. в России выходец из Хорватии патер Юрий Крижанич в своем труде «Политические думы» также восставал против невежества, в котором видел главную причину экономического отставания Руси. Предлагая преобразовательную программу русской жизни, Крижанич среди важнейших средств называл просвещение, науку, книги, а также государственное техническое образование.

Русская педагогическая мысль XVII в. начинает проявлять интерес к внутренней жизни отдельного человека, решать задачи обобщения задач просвещения. Русские педагоги не замыкались в узконациональных рамках. Они живо интересовались педагогическим опытом ближайших соседей — Украины, Белоруссии, Польши. Русские педагоги знали и использовали идеи Яна Амоса Коменского. Так, Карион Истомин подготовил в 1693 г. для царевича Петра Алексеевича учебное пособие, где сознательно реализовал дидактические установки великого чешского педагога (текст и изображение в пособии сливались в единый образ).

Во второй половине XVII в. определились четыре основных подхода к воспитанию и обучению: 1) «латинофильский» (Симеон Полоцкий (1629-1680), Сильвестр Медведев (1641-1691)); 2) византийско-русский (Епифаний Славинецкий (1600-1675), Федор Ртищев (1625-1673), Карион Истомин (1650-1717)); 3) славяно-греко-латинский (Иоанникий (1639-1717) и Софроний (1652-1730) Лихуды); 4) старообрядчески-начетнический (протопоп Аввакум (1621-1682)). По сути подходы были порождены двумя взглядами на будущее России, сторонники которых в дальнейшем (XIX в.) получили название западников и славянофилов.

Эти деятели сыграли заметную роль в развитии педагогической мысли и школьного дела. Так, С. Полоцкий оставил несколько учебных книг: «Псалтырь рифмотворная», «Вертоград многоцветный», «Букварь языка славенска» и др. Мир видится Полоцкому книгой, написанной Богом. Задача наставника — научить читать эту книгу. Вступив в извечный спор о природе ребенка, Полоцкий характеризует ее как скрижаль ненаписанную, изображение на которой во многом зависит от учителя. Задавшись вопросом, почему у хороших родителей бывают плохие дети, отвечал, что причина — чрезмерная родительская любовь. Полноценное обучение, по Полоцкому, следует осуществлять на латинском, греческом и родном языках.

Аввакум осуждал приоритет изучения мирских наук, призывал отказаться от греко-латинского образования. Достоинством русской педагогической традиции Аввакум считал обращение к духовности, внимание к воспитанию мужества, мудрости, правды и целомудрия.

Взгляды Аввакума отражали брожение русских умов. Известны материалы следственного дела 1650 г., проходившая по которому московская молодежь сетовала, что в греческой грамоте еретичество есть, и признавалась, что родственники и товарищи говорили: «Перестань учиться no-латыни, дурно это».

Епифаний Славинецкий стремился уйти от крайностей латинофилов и православно-старообрядческого направления. В своих сочинениях «Рассуждение об учении греческому языку» и особенно «Гражданство обычаев детских» (последнее создано при опоре на идеи Эразма Роттердамского) Славинецкий настаивал на сочетании умственного и нравственного воспитания с опытом учения книжного.

Со второй половины XVII в. западное влияние в педагогической мысли становится все глубже. Появляются учебные заведения повышенного образования. В их программах отразилось изменение отношения к греко-латинской образованности. Во-первых, усилилось воздействие такой образованности. Во-вторых, эволюция повышенного образования происходила при столкновении греческой (византийской) и латинской (западноевропейской) педагогических традиций. Оживленно обсуждался вопрос о преимуществах греко-латинского образования в сравнении со старорусским начетническим обучением путем чтения Псалтыря.