§ 2. Экологическое сознание в средневековье и Новое время.

Экологическое сознание в средние века.

Третьим этапом отчуждения человека от природы явилось появление монотеистических¹ религий, в час­тности, христианства. Для средневекового сознания, гос­подствовавшего в Европе почти тысячу лет вплоть до XV в., идеологическим стержнем которого было христианство, характерна жестко иерархизированная картина мира, вся поставленная под знак Бога.

Система представлений в христианстве строится на осно­ве иерархии «Бог — человек — природа». Как писал Аврелий Августин в трактате «О Граде Божием»: «В ряду того, что каким-то образом существует, но не есть Бог, его сотво­ривший, живое помещается выше неживого, способное ро­ждать и испытывать желания — выше того, что не спо­собно к этому. А среди живых существ чувствующие стоят выше нечувствующих, как, например, животные стоят выше растений. Среди же чувствующих разумные стоят выше неразумных, как люди — выше животных. А среди разум­ных бессмертные стоят выше смертных, как ангелы — выше людей. Все это помещается одно выше другого в силу по­рядка природы». Иными словами, противопоставленность человека и мира природы определена волей Бога.

Интересно, что римский историк Иосиф Флавий, пере­сказывая в своих «Иудейских древностях» библейскую кни­гу Бытия, писал, что когда человек был изгнан из рая, он в числе прочего утратил и способность разговаривать с животными, что отражало возникшее отчуждение человека от природы. Но оно христианством воспринималось не как потеря, а как триумф человека.

Поставив человека на вершину пирамиды земного мира, христианство кардинально меняет характер восприятия при­родных объектов. Главное отличие человека, созданного «по образу и подобию» божьему, от всего природного — нали­чие у него нематериальной божественной души.

Таким образом, если античность, сделав природу объ­ектом научного изучения, оставляла природным объектам «право» на душу, то христианство их этого полностью ли­шило. Вместе с ней природные объекты лишаются и своей самоценности: они представляют интерес только в той мере, в какой могут служить человеку и быть полезными ему. Характерно, что в сцене изгнания бесов Христос вселяет их в свиней, которые гибнут в пропасти: ни жалости к этим животным, ни намеков на размышления о том, зачем все­могущему Христу для изгнания бесов понадобилась смерть ни в чем не повинных животных. Все эти вопросы немыс­лимы для христианского сознания, поскольку невозможно сопереживание тому, что воспринимается как объект.

Таким образом, христианство сформировало объектное восприятие мира природы.

Оно также кардинально изменило и характер взаимо­действия с миром природы, переведя его в плоскость абсо­лютного прагматизма. Оно освободило человека от обя­занности боготворить природу, дало ему неограниченную свободу в обращении с природой, превращенной в «сырье», лишенное какого бы то ни было священного смысла. Хрис­тианство утвердило представление о санкционированном самим Богом потребительском, прагматическом использо­вании природы. Красноречив в этом отношении текст Биб­лии: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествует над рыбами мор­скими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Бытие, 1: 26).

Американский исследователь Ю. Линден связывает отчуж­дение человека от природы в христианстве с географией возни­кновения этой религии. Библия появилась в странах с пустынным климатом, и, следовательно, ее составители никогда не ви­дели существ, которые были бы промежуточным звеном между животными и человеком, т. е. обезьян. Как следствие этого, они построили философскую систему, проникнутую идеей отчужде­ния от природы и оправдывающую полную свободу для человека делать с ней все, что угодно.

У народов, живущих во влажных тропических лесах, в не­посредственном соседстве с обезьянами, биологическая изоля­ция человека менее выражена. Для этих народов обезьяны пред­ставляются лишь отчасти животными, а отчасти людьми. По дан­ным французского психолога М. Бертрана, западно-африканс­кое племя уби считает, что у человека и шимпанзе были общие предки. Часть из них была наказана богом за леность в труде уродливым обликом. «Ге» — слово, которым уби называют шим­панзе, — означает «уродливый человек». На убийство обезьян на­ложено табу (непререкаемый запрет).

«Уби усмотрели общие черты в поведении и почувствовали общность происхождения человека и шимпанзе задолго до того, как Дарвин выдвинул свою первую предварительную гипотезу о существовании этой связи. Уби, разумеется, отдают себе отчет в различиях между человеком и шимпанзе, однако, в отличие от европейцев, не считают, что эти различия дают людям какие-то моральные привилегии»²⁷.

Итак, христианство, сформировав представление о жес­тко иерархической картине мира, поставленной под знак Бога, в которой человеку отведено высшее из всего земно­го положение, об отсутствии какой-либо самоценности при­родного, санкционированном Богом прагматическом ис­пользовании природы, завершило отчуждение от нее в ре­лигиозной форме.