Против исключительного общественного воспитания

<...> Поскольку речь идет о беспризорных и отвергнутых или брошенных родителями детях, не может быть никаких колебаний: они пока что должны быть переданы в ведение общественного воспитания; как бы оно плохо ни было, оно всегда лучше, чем ничто, а тем более если оно будет организовано так, что в нем будут использованы все положительные стороны, которыми без сомнения, обладает общественное воспитание. Но решает ли это весь вопрос? Мы глубоко убеждены, что на этот вопрос надо от­ветить безусловно отрицательно. <...>

Целый ряд веских оснований заставляет нас решительно вы­ступить против устранения семьи и родителей от задач воспи­тания. <...> Необходимо помнить, что вопрос об общественном или семейном воспитании неразрывно связан с необычайно сложным вопросом об упорядочении половой жизни, о здоро­вье, о перенаселении, питании и т.д. <...> Женщина, обеспе­ченная общественной заботой о детях, и мужчина, свободный от обязанностей по отношению к жене и детям, вступят, вне всякого сомнения, на колею совершенно произвольных неус­тойчивых отношений со всеми происходящими отсюда тяжки­ми следствиями для взращивания цельной человеческой лич­ности. <...> (с.203)

Истинная педагогика должна видеть начало воспитания не толь­ко не в народной школе, но даже и не в дошкольном периоде. <...> Для здорового вырастания имеет значение нормальное вы­нашивание ребенка матерью. Отсюда ясно вытекает требование, чтобы при радикально проведенном общественном воспитании женщина в период беременности поступила под строгий обще­ственный контроль. Но необходимо тогда пойти и дальше и отдать себе отчет, что момент зарождения также крайне важен для рож­дения и воспитания нормальных детей, и следовательно, и сюда должно вмешиваться общество, как этого и требовал последова­тельный социалист-общественник Платон. Он доверял правите­лям общества подбор подходящих пар и этим изъял интимную жизнь из области личного усмотрения. <...> Если идти до конца по этому пути, игнорируя потребности личности взрослых, к числу которых принадлежит и потребность в семье и детях, то получит­ся полное уничтожение личности; общество кончит тем, что вторг­нется в самые интимные уголки душевной жизни человека и сде­лает его жизнь невыносимой. <...>

Нам думается, что общественное воспитание в абсолютной форме, устранив семью, не найдет верного пути между край­ностями консерватизма и нежизненных новшеств. Апологеты аб­солютного общественного воспитания забывают, что насило­вать может не только семья, но гораздо более опасным и силь­ным насильником и консерватором может явиться именно об­щество. <...>

Общественники всегда предполагают обладание педагогической истиной, которая должна определить весь ход воспитания. Если этой истиной будет идея в точном смысле «свободного» воспита­ния, т.е. абсолютно не связанного самовыявления, то она поведет к полной анархии в дурном смысле, и по существу все-таки от­кроется широкий простор воздействию, но только воздействию неорганизованному, туманному, а потому и пагубному. На самом деле предоставить ребенка абсолютному самовыявлению значит выбросить его на произвол грубейших случайностей, потому что он может справиться с ними только при чужой помощи или когда силы его созреют. До истинной свободы надо дорасти.и воспи­таться. <...>

У исключительного общественного воспитания неизбежно бу­дут очень крупные недостатки. <...> В нем обнаруживается резкое преобладание интеллектуализма, голой рассудочности. Апологе­ты этой идеи готовы по пальцам перечесть, что нужно детям, и забывают о том, о чем говорил Песталоцци и на что указывает на каждом шагу сама живая жизнь: у детей имеются тысячи от­тенков переживаний и потребностей, которые совершенно не поддаются научному рассудочному учету и открываются только тонкому чутью и такту матери, потому что между ней и ее детьми (с.204) протянуты мириады невидимых нитей, сотканных инстинктом и кровной связью; когда ребенок еще не владеет речью, между ним и его матерью уже идет тот безмолвный диалог, о котором говорил Песталоцци и который нельзя заменить никакими рассуждениями и интеллектуальными средствами. <...> Таким образом, наука — важная помощь, но по отношению к человеческой душе она вов­се не является ключом ко всем замкам и не заменит того чутья, которое дается кровной связью и материнской любовью. Поэтому нам представляется глубоким заблуждением ожидание, что те же люди в массе учителей и воспитателей, став не родителями, а воспитателями чужих детей, прозреют и будут обладать абсолют­ной истиной и абсолютно истинными методами воспитания. Ге­ниев педагогов и при общественном воспитании будет немного, а масса от одной науки не станет идеальными воспитателями; меж­ду тем общественное воспитание по всему его складу должно пред­полагать их. <...>

В семье возможны ошибки, и ошибки крупные, но там, во-первых, рассудку приходит на помощь чувство и инстинкт, а, во-вторых, родительские ошибки никогда не будут учтены детьми с той беспощадной строгостью, как ошибки чужих людей. Там, где родителям поможет инстинкт, кровная связь и любовь, абсолют­ные общественники окажутся слепыми и беспомощными. В чем общественное воспитание безусловно сильно и значительно силь­нее семьи, это область сознательно-рассудочного воздействия на детей, лучше всего поддающегося научно-педагогическому изу­чению. Но эта область преобладает в обучении, но не в воспита­нии, где она занимает второстепенное место. В области эмоцио­нально-волевого воспитания здоровая семья оказывается совер­шенно незаменимой. Только через нее и может установиться на­стоящее неподдельное чувство жизни у детей.