7.5. "Лицо" в контексте представлений о моральной идентичности

У многих - практически у всех - народов мира лицо служит общим выражением моральной идентичности, вовлекается в процесс личностной и публичной самопрезентации (Goffman 1955; Thelin 1986). К примеру, у англичан, так же точно как у адыгов или у русских, действовать, не считаясь с лицом, - значит грубо нарушить правила морали, бросить вызов обществу. Каждый англичанин, по словам М. Аргайла, ведет себя в соответствии с представлениями о лице и стремится внушить эти представления окружающим (Argyle 1971: 124).

        В адыгской культурной традиции практикуется разделение моральной идентичности на интраидентичность - "мое лицо" (си напэ) и интеридентичность - "наше лицо" (ди напэ), т. е. "лицо" референтной группы или общности.

        Интраидентичность фиксирует индивидуальный аспект образа Я, она связана в первую очередь с самоконтролем, с внутренним взглядом на себя, на свое место и предназначение. Это наиболее полное выражение совести, ее, так сказать, визуализация и материализация. В практическом сознании лицо выполняет роль "датчика", фиксирующего нравственные параметры и ориентиры собственных поступков, действий, образа жизни в целом. "Зашкаливание" датчика - сигнал тревоги, несовместимости того или иного действия с лицом, с совестью. Отсюда упоминавшиеся ранее сентенции типа: Си нэгу схуигъахуэркъым - "В мое лицо не могу вместить". Они указывают на факт или реальную опасность разрушения индивидуально своеобразных и хорошо устоявшихся нравственных опор личности - личностной моральной идентичности или личностного морального кода.

        Таким образом, совесть - это основа самоидентификации. Э. Фромм не зря определял ее как голос, зовущий человека к самому себе, говорящий, что он должен делать, чтобы стать самим собой. Другое дело, каковы конкретные параметры личностного кода и соответственно каковы действия, которые, по мнению индивида, может или не может "вместить" его лицо. Двойные стандарты в отношениях с людьми могут восприниматься одним человеком как совершенно неприемлемые, а другим - как естественные, не нарушающие его моральной определенности и идентичности. Кроме того, эти взгляды меняются от эпохи к эпохе. Средневековый воин, как явствует из адыгского эпоса, мог победить своего противника, используя обман, хитрость, ложную клятву и при этом оставаться героем. С другой стороны, типичный злодей часто действует парадоксальным образом - используя средства и приемы, не лишенные благородства. Я называю такие явления этическим шизоморфизмом, в противоположность этическому изоморфизму, когда мы имеем вполне однозначных - "чистых" героев и антигероев (Бгажноков 1988: 67).

        В реальной жизни мы постоянно наблюдаем сочетание элементов этического изоморфизма и шизоморфизма, а также развитие или изменение их соотношения во времени. Идентичность, как правильно отмечает Е. Воровски, по сути своей диахронична, хотя логически может рассматриваться и как точка во времени (Borowski 1976). Кстати, и в синхронии возможна определенная динамика или сукцессивность, когда, к примеру, различается моральная идентичность в области политики и в сфере отношений с близкими друзьями.

        Однако не может быть и речи о вполне свободной идентичности, размывающей границы Я - концепции. Стабилизирующим, сдерживающим фактором выступает наряду с совестью стыд. В системе адыгской этики это прежде всего социальное чувство, являющееся отражением коллективного мнения - социального морального кода. Поэтому адыгская духовно-нравственная культура тяготеет к коллективистским культурам, базирующимся на Мы-идентичности. Япония и Китай - типичные примеры господства или преобладания такой культуры. Можно добавить к этому, что, так же как у многих других народов Востока, у адыгов моральная идентичность имеет высокую степень корреляции с этнической идентичностью. Иными словами, моральное Я личности ассоциируется во многом с ее этническим Я, то есть с "лицом", честью и совестью нации - адыгэ напэ.

        Все это свидетельствует лишний раз о том, что "лицо" является социальным механизмом, обеспечивающим внутреннее соответствие и гармонию представлений личности о себе, о своих связях и отношениях с внешним миром.