Константин Дмитриевич Ушинский

Константин Дмитриевич Ушинский (1824 — 1870). Подъем общественной мысли и передовой культуры в 60-е годы был непосредственно связан с борьбой за обновление России. Среди основных вопросов преоб­разования русской жизни видное место занимали со­циально-педагогические проблемы, центральными из которых были: повышение грамотности, культуры на­рода и приведение системы образования в соответствие с социально-экономическими потребностями страны. Борьба за их разрешение вылилась в широкое об­щественно-педагогическое движение, ставшее одной из составляющих общей освободительной борьбы. Впервые в истории России социально — педагогические пробле­мы явились предметом общественного обсуждения.

Жизнь и деятельность Константина Дмитриевича Ушинского проходили в сложный период истории Рос­сии. Это был период глубокого кризиса крепостничес­кого строя, демократического подъема общественного движения и отмены крепостного права. Это были годы распространения освободительных идей, формирова­ния и укрепления революционно-демократического направления в русском освободительном движении. Деятельность Ушинского была вызвана и всецело обу­словлена этим движением.

Уже современники отмечали, что труды Ушинско­го произвели переворот в русской педагогике и называли его «отцом русской педагогики», «патриархом русской педагогики», а также его еще называли «учи­телем русских учителей» и «отцом народной школы». К.Д. Ушинский впервые объединил в педагогике усилия и достижения антропологических наук, осу­ществил педагогический синтез научных знаний о че­ловеке, раскрыл зависимость прогресса педагогики от познания закономерностей развития человека, пред­принял первую попытку выявления и систематизации этих закономерностей, указал неисчерпаемые возмож­ности воспитания как осознанного и целенаправлен­ного управления многосложными и многосторонними фактами развития личности.

К решению педагогических проблем Ушинский подходил с определенных методологических пози­ций — философских взглядов и убеждений. Без фило­софских принципиальных основ педагогика не может встать на прочную научную базу — таково глубокое убеждение Ушинского. Его педагогические труды по­этому в значительной степени являются трактатами философского характера, в которых такие мировоз­зренческие вопросы как, например, что такое мир, материя, душа, общество, цель и назначение человека, истина, религия и др., рассматривались не только в плане педагогической науки, но вместе с тем и с точки зрения философии.

Ушинский указывал, что теория педагогики долж­на быть основана на использовании законов филосо­фии, физиологии, психологии, она должна открывать законы воспитания, а не ограничиваться педагогичес­кими рецептами. При этом уделял особое внимание взаимоотношению педагогической теории и практики. «Пустая, ни на чем не основанная теория оказывается такой же никуда не годной вещью, как факт или опыт, из которого нельзя вывести никакой мысли, которому не предшествует и за которым не следует идея. Теория не может отказаться от действительности, факт не может отказаться от мысли».

Предметом воспитания у Ушинского является че­ловек, поэтому необходимо педагогу вооружаться знанием основных законов человеческой природы и уметь применять их в каждом конкретном случае. Он считал: «если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях».

Педагогическая система К.Д. Ушинского включает вопросы, касающиеся цели, предмета и средств вос­питания. При характеристике дидактических взглядов Ушинского следует отметить ряд принципиально важ­ных требований, которые он предъявлял к процессу обучения. Он требовал прежде всего построения обу­чения на основе учета возрастных этапов развития детей и их психологических особенностей. В этом от­ношении его идеи перекликаются с прогрессивными взглядами Коменского, Руссо, Дидро, Гельвеция, Ради­щева, Ломоносова, Добролюбова и других реформато­ров в области воспитания и обучения детей.

Ушинский считал необходимым не только обучать ребенка, но и для лучшего обучения изучать его: его физические и психологические особенности. В пра­вильном построении процесса обучения Ушинский особенно большое значение придавал знанию таких психических процессов, как память, сознание, воля, эмоции, внимание. В частности, о внимании он писал: «Внимание есть именно та дверь, через которую про­ходит все, что только входит в душу человека из внеш­него мира». Он различал активное (произвольное) и пассивное (непроизвольное) внимание. Считал, что надо с учетом особенностей детского возраста давать пищу пассивному вниманию, всемерно развивая в то же время внимание активное как главное, которым человеку придется пользоваться в дальнейшем.

Если внимание является «дверью», через которую внешние впечатления попадают в наше сознание, то память сохраняет то, что было воспринято в прошлом. При этом Ушинский указывал на необходимость зау­чивания, частого повторения, предупреждающего за­бывание, для укрепления у воспитанника памяти и уверенности в своих знаниях.

Характеризуя дидактические принципы, Ушинс­кий указывал на необходимость построения процесса обучения на принципах посильности его для ребенка и последовательности. Ведущим дидактическим прин­ципом он считал принцип сознательности и активнос­ти ребенка. Причем сознательность и активность не­отделимы друг от друга: активность — это форма, в которой существует сознательное обучение учащего­ся. Кроме того Ушинский придавал большое значение в процессе обучения детей реализации принципов проч­ности усвоения учебного материала и наглядности.

К.Д. Ушинский создал оригинальную педагогичес­кую систему, рассматривающую основные проблемы воспитания и обучения. Он считал, что обучение мо­жет выполнить свои образовательные и воспитатель­ные задачи лишь при соблюдении трех условий: если оно будет связано с жизнью, если будет построено в соответствии с природой ребенка, если преподавание ведется на родном языке.

Идея народности воспитания и педагогики явля­ется руководящей идеей педагогической системы Ушинского. Под народностью он понимал своеобра­зие каждого народа, обусловленное его историческим развитием, географическими и природными условия­ми. Принцип народности в педагогике он строит на двух положениях:

1. русская педагогика должна отражать воспитатель­ные цели русского народа, его экономические об­щественно-политические и культурно-просвети­тельные интересы;

2. русская педагогика должна быть самобытной.

В педагогической системе Ушинского предусматри­валось стремление к совершенству человека физичес­ки, умственно и нравственно. Поэтому воспитание он определяет как целеустремленный, сознательный про­цесс формирования гармонически развитой личности.

Одной из основных задач воспитания он считал так же подготовку человека к жизни. «Самое воспитание, если оно желает счастья человеку, должно воспитывать его не для счастья, а приготовлять к труду, жизни». Воспитание лишь тогда может быть процессом подго­товки к жизни, если оно дает истинные знания о дей­ствительности, на основе которых развиваются и coвершенствуются силы ребенка.

Одним из основных положений педагогической системы Ушинского является мысль, что человек фор­мируется и развивается в трудовой деятельности. По мнению Ушинского, труд, во-первых, является основой и средством человеческого существования и, во-вто­рых, он представляет собой источник физического, умственного и нравственного совершенствования че­ловека. Отсюда труд — основной фактор и средство воспитания.

Рассматривая народность как руководящую идею своей педагогической теории, Ушинский считал родной язык лучшим выражением народности. «Язык народа — лучший, никогда не увядающий и вечно распускающий­ся цвет всей его духовной жизни, начинающийся дале­ко за границами истории. В языке одухотворяется весь народ и вся его родина» (10, т. 1, с. 557).

Ушинский полагал, что начало человеческого сло­ва вообще и даже начало языка так же древне, как и начало истории человечества, народа. В глубинах на­родного языка поэтому отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни на­рода. Одно поколение народа сменяет другое, но ре­зультаты жизни каждого поколения остаются в языке в наследие потомкам «Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, историческое живое целое. Он не только выражает собой жизненность народа, но есть именно самая эта жизнь. Когда исчезает народный язык, — народа нет более!» (10, т. 2, с. 557).

В педагогической системе Ушинского изучение родного языка и обучение ему детей занимает одно из важнейших, ведущих мест. В его представлении овла­дение языком народа является однозначным с овладе­нием духа, характера парода, его духовным богатством. С этих позиций можно язык назвать наставником и учителем человека. «Являясь... полнейшей и вернейшей летописью всей духовной, многовековой жизни наро­да, язык в то же время является величайшим народ­ным наставником, учившим народ тогда, когда не было еще ни книг, ни школ, и продолжающим учить его до конца народной истории. Усваивая родной язык легко и без труда, каждое новое поколение усваивает в то же время плоды мысли и чувства тысячи предшествовав­ших ему поколений»... (10, т. 2, с. 558).

Все, что видели, испытали, перечувствовали и пе­редумали бесчисленные количества предков, переда­ется ребенку через обучение его родному языку. «Не условным звукам только учится ребенок, изучая род­ной язык, но пьет духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова» (10, т. 2, с. 558).

Ребенок, отмечает Ушинский, в пять или шесть лет говорит уже бойко и правильно на своем родном языке. Но это не только потому, что у него хорошая память: никакой памяти не хватило бы для того, чтобы затвер­дить все слова, все возможные сочетания этих слов и все их видоизменения. Язык, созданный народом, раз­вивает у ребенка особое чутье. Благодаря этому чутью ребенок подмечает необычайно тонкое различие меж­ду двумя сходными словами. Услышав новое для него слово, ребенок по большей части начинает правильно склонять его, спрягать и соединять с другими словами. «...Могло ли бы это быть, если бы ребенок, усваивая родной язык, не усваивал частицы той творческой силы, которая дала народу возможность создать язык?»

В представлении Ушинского родное слово — это «великий народный педагог». Ребенок, усваивая род­ной язык, при этом усваивает не только одни слова, их сложения и видоизменения, но и бесконечное множе­ство понятий, воззрений на предметы, множество мыслей, чувств, художественных образов, логику и философию языка. И усваивает все это легко и скоро, В этом отношении он делает столько, что не сможет и половины сделать в двадцать лет прилежного и мето­дического учения.

Характеризуя связь духа народа с его речью, Ушинский делает интересное, своеобразное сравни­тельное наблюдение разных народов и их языков: «Легкая, щебечущая, острая, смеющаяся, вежливая до дерзости, порхающая, как мотылек, речь француза; тя­желая, туманная, вдумывающаяся сама в себя, рассчитанная речь немца; ясная, сжатая, избегающая всякой неопределенности, прямо идущая к делу, прак­тическая речь британца; певучая, сверкающая, игра­ющая красками, образная речь итальянца; бесконеч­но льющаяся, волнуемая внутренним вздымающим ее чувством и изредка развиваемая громкими всплеска­ми речь славянина» (10, т. 2, с. 561). Вот почему, по мнению Ушинского, лучшее и верное средство про­никнуть в характер народа — это усвоить его язык.

Ушинский, подходя к исследованию языка, речи, пытается сделать это с физиологических позиций, ког­да указывает, что в бесконечном разнообразии дви­жений, вызывающих речь человека, принимает учас­тие не один какой-нибудь нерв, а «очень сложная система нервов и мускулов». Он называет нервы, участвующие в речи: тройничный, личной (лицевой), блуждающий, подъязычный и др. Указывает, в част­ности, что ветвь тройничного нерва управляет движе­ниями нижней челюсти не только при жевании, но и при произношении слов. При парезе этого нерва дви­жения челюсти нарушаются. Подъязычный нерв снаб­жает двигательными волокнами все мышцы языка. Отсюда понятно важное значение этого нерва в обра­зовании звуков речи. И далее указывает, что язык принимает важное участие в речи, но кроме него в этом акте принимают участие мышцы и лица, и ниж­ней челюсти, с одной стороны, а с другой — мышцы гортани и управляющие движениями легких (10, т. 9, с.144-146).

Ушинский различает физический и психический источники речи. Рефлекторные движения уст, языка и т. д., сопровождаемые такими же рефлекторными дви­жениями легких и голосовых связок — это физичес­кий источник речи. Самонаблюдение, свойственное только душе человека — это психический источник речи. Только обращая внимание на свой мыслитель­ный процесс, человек смог создать отвлеченное поня­тие и вместе с ним слово.

Касаясь вопросов происхождения языка в фило­генезе, он отмечает, что слово могло появиться только в определенной социальной среде. «Человек, выросший в одиночку, останется немым, как зверь», который может выражать определенными звуками только чув­ство боли, голода (10, т. 10, с. 119).

Если человек хочет выразить другому человеку, что происходит у него в душе, то он должен обратить вни­мание на сам процесс, происходящий в его душе, и найти соответствующие знаки или звуки, чтобы его понял слушатель. Из этого стремления, указывает Ушинский, и рождаются слова языка, «является потреб­ность обобщения явлений, а вместе с тем и самое обоб­щение, то есть понятие и его представитель — слово». Другими словами, происхождение языка идет от само­наблюдения, самосознания человека и находит свое выражение в слове. Слово имеет, таким образом, ог­ромное значение в умственном и нравственном разви­тии человека. В этом отношении Ушинский называет великим подарком глухонемым, которых приучают соотносить произвольные знаки с определенными по­нятиями и тем самым совершенствовать эти понятия. Без этого, пишет он, «рассудок их остался бы навсегда на степени рассудка животных».

Способность к членораздельным звукам, по мне­нию Ушинского, — это незначительное преимущество человека перед животными. Главное — это самонаблю­дение, самосознание. Животные не имеют способнос­ти самонаблюдения, иначе они бы создали язык. Ха­рактеризуя членораздельность речи как привычку, он опять ссылается на пример с глухонемыми, «которые сначала испускают звуки совершенно животные, но потом мало-помалу приучаются к членораздельности».

Говоря об образовании языка, Ушинский впервые намечает последовательность возникновения речи че­ловека от жеста к слову и к связной речи.

Первоначальный материал языку, по его мнению, дали рефлексы чувства, которые были не только мими­ческие, но и фонетические, то есть мимико-звуковые. Первые слова были немногочисленны и должны были выражать или чувства, или звук природы, и сопровож­даться жестикуляцией, мимикой. Это были еще не части речи, а скорее междометия или корни слов, из которых в дальнейшем могли образоваться и глаголы, и прилагательные, и существительные.

Части речи смогли образоваться тогда, когда пона­добилось выразить различные отношения говорящего или слушающего к предмету. Важный шаг был сделан, когда появились прилагательные, то есть, когда чело­век оторвал качество от предмета, который еще не имел названия. Из прилагательных образовались существи­тельные и глаголы, когда понадобилось обозначить предмет и явление и их совершаемость во времени. Сочетания слов потребовали предлогов и союзов. Ког­да в процессе самонаблюдения человек получил воз­можность анализировать процесс формирования суж­дений, тогда началась грамматика.

Ребенок усваивает уже готовый, прежде него со­зданный язык. Усваивает быстро, и когда дело доходит до учителя, ребенок уже обладает громадным сокрови­щем, даже превышающим его детские потребности. «У шестилетнего ребенка уже гораздо более слов и обо­ротов для выражения чувств и мыслей, чем самих чувств и мыслей» (10, т. 10, с. 122). Другими словами, в силу особой подражательности ребенок овладевает языком взрослых, но сам еще не вырос до этого языка. Поэтому множество слов, употребляемых ребенком еще не сделалось его духовным достоянием.

В связи с изложенным Ушинский видит определен­ные обязанности наставника ребенка в отечественном языке. Первая задача наставника заботиться, чтобы ребенок полнее вступал в духовное обладание сокро­вищами родного языка, которые он усвоил подражани­ем, полусознательно и даже бессознательно, механи­чески. Работа по усвоению ребенком родного языка должна начинаться с самых первых дней и «по своей первостепенной важности для всего развития челове­ка должна составлять одну из главнейших забот вос­питателя».

Язык, который перенимается детьми у взрослых, по наблюдениям Ушинского, не всегда бывает безуко­ризнен: он может быть «испещрен неправильностями, недомолвками, провинциализмами, барбаризмами» (10, т. 10, с. 124). Поэтому для наставника возникает необхо­димость исправлять недостатки и пополнять словарный запас ребенка. В этом вторая задача наставника.

«Ребенок, — пишет Ушинский, — усвоил язык под­ражанием, но язык создан не подражанием, а самосоз­нанием», которое породило и части речи, и связь их в предложении. Раскрыть «ту сеть звуков», которую со­здало человечество за время своего существования — задача филологии. Изучение филологии начинается с той минуты, когда ребенок сознает связь подлежащею со сказуемым. Таким образом, грамматика является началом филологии. Грамматике в развитии человека Ушинский придает настолько важное значение, что считает возможным говорить следующее: «Граммати­ка имеет ту способность, вследствие которой человек является человеком между животными», и причисляет ее «к числу наук, очеловечивающих человека». Отсю­да третья важная задача наставника — обучить ребен­ка грамматически правильной речи.

Рассматривая психические источники языка, Ушин­ский обращает внимание на имеющуюся взаимозави­симость и связь речи с отдельными психическими про­цессами (мышлением, памятью, вниманием), указывает на влияние социальной среды на формирование речи ребенка.

Мышление, по мнению Ушинского, теснейшим образом связано с речью, поэтому необходимо, чтобы обучение было направлено на развитие внутренней и внешней речи, на развитие мыслительных способнос­тей и их проявлений — суждений. «Нам трудно себе представить мышление без слов, как трудно зрячему представить работу воображения у слепых... Мышле­ние в полном человеческом смысле слова совершается только в словах, и слово является главным средством человеческого развития» (10, т. 10, с. 79 — 80).

Уже в первых словах младенца: «мама, няня, да, дай, больно» — и так далее заключаются, по мнению Ушинского, для дитяти не отдельные слова, а целые предложения, выражающие или чувства, или желания, а в зародыше и целую мысль (10, т. 7, с. 261).

Ушинский отмечал громадное значение слова для развития мышления, рассудочного процесса. Если бы человек не обладал даром слова, он вынужден был бы думать образами и психофизическими понятиями, а это замедляло бы и затрудняло бы нам рассудочный про­цесс. Поскольку устная речь (а устная речь служит основанием письменной) основана на мышлении, сле­довательно, наставник обязан подбирать детям упраж­нения, возбуждающие мысль и вызывающие выраже­ние этой мысли в слове (11, т. 2, с. 288).

Говоря о формировании речи у ребенка, Ушинс­кий указывал на развитие словаря в единстве с разви­тием памяти. Вполне понятно, что «младенец не гово­рит до тех пор, пока не в состоянии будет удержать в памяти своей не только сложные представления, но и вырабатывать умом своим отвлеченные понятия... надо видеть множество деревьев и соединить их признаки в одно общее понятие, чтобы нам сознательно понадо­билось слово «дерево» (11, т. 1, с. 303-304). Этим Ушин­ский объясняет, почему дети начинают говорить обыч­но собственными именами. Слова «мама, папа» для них не нарицательные, а собственные. Слово «киса» для маленького ребенка означает только ту кошку, которую он знает. Если он не видел никакого другою животного кроме кошки, то он называет кошкою и собаку, «то же делают часто и идиоты». По мнению Ушинского, это результат неполноты детской памяти, с одной сторо­ны, а с другой — это уже проявление деятельности рас­судка в ребенке: он находит уже сходство между жи­вотными, только вместо слова «животные» употребля­ет единственное ему известное название животного.

Дальнейшие попытки ребенка использовать обоб­щающие слова для обозначения сходства предметов нередко приводят к ошибкам: например, называют «папою» каждою мужчину, «розой» каждый цветок и т. д.

Указывая на взаимосвязь внимания и речи ребен­ка, Ушинский отмечает, что в случае слабого развития внимания у ребенка «речь его очень отрывиста и бес­связна, выговор слов плох». Поэтому в этих случаях полезны для детей беседы о предметах, заучивание какой-нибудь непонятной для дитяти песенки и т. д. Другими словами, Ушинский настоятельно рекоменду­ет в работе по развитию речи у ребенка предваритель­ные упражнения по укреплению произвольного внимания, «пока оно не сделается для ребенка возмож­ным» (11, т. 2, с. 275).

Как указывалось выше, Ушинский громадное зна­чение в формировании речи ребенка отводил социаль­ной среде. В этом отношении мать, няня, семья явля­ются первыми наставниками ребенка в отечественном языке. Дитя входит в духовную жизнь окружающих его людей, и мир, его окружающий, отражается в нем сво­ей духовной стороной только через посредство той же среды, прежде всего — отечественного языка.

При обучении детей чтению и письму Ушинский предложил свой оригинальный метод, в котором ис­ходным началом должна быть работа над звуками речи (звуковой аналитико-синтетический метод). Опреде­ляя преимущества звукового метода, он пишет: «Дос­тоинства его состоят в том, что он чрезвычайно раци­онален, учит сначала детей различать звуки, а потом изображать их, что он переходит со строгой последо­вательностью от легкого к трудному, развивает в де­тях внимание, дает детям возможность самостоятель­ных занятий с первых же уроков и тем позволяет учителю заниматься разом с «несколькими классами» (11, т. 2, с. 303-304).

В главных чертах вышеназванный метод содержит следующие задачи:

1. «приучить глаз и руку дитяти к письму элементов букв» (другими словами, здесь делается опора на зрительный анализатор, зрительная фиксация и за­поминание буквы, обозначающей определенный звук устной речи, совершенствуется мелкая мото­рика пальцев руки, образуется двигательный на­вык начертания элементов букв);

2. «приучить слух дитяти к отыскиванию отдельного звука в слове» (то есть развитие фонематического слуха);

3. «приучить язык дитяти к отчетливому произношению звуков» (то есть развитие артикуляционной мотори­ки, формирование чистого звукопроизношения);

4. «приучить внимание дитяти останавливаться на словах и звуках, их составляющих» (то есть разви­тие речевого и звукового анализа);

5) приучить и глаз, и руку, и слух, и язык, и внимание дитяти разлагать и складывать слова, представлен­ные в уме, произносимые, писаные и печатные» (т. е. звукобуквенный анализ, чтение и письмо) (11, т. 2, с. 305).

В развитии речи ребенка громадное значение Ушинский придавал систематическим упражнениям. Развитие речи может осуществляться только в деятель­ности, только в упражнениях, которые должны отве­чать следующим требованиям: они должны быть по возможности самостоятельными, систематическими, логическими, быть устными и письменными, причем устные должны предшествовать письменным.

Развитие устной и письменной речи у ребенка Ушинский рассматривает как формирование навыка. «В каждом слове, которое мы произносим, в каждом движении руки при письме... есть непременно своя доля навыка, доля рефлекса более или менее укоренив­шегося» (11, т. 1, с. 277).

При обучении чтению и письму важное значение навыка обращает на себя внимание. В результате дли­тельных систематических упражнений процесс чтения и письма у ребенка постепенно теряет характер созна­тельности, «приобретает характер полусознательного или вовсе бессознательного рефлекса». Когда чтение и письмо превратились для ребенка в привычку, в безусловный рефлекс, «только тогда освобождающие­ся мало-помалу силы сознания и воли дитяти могут быть употреблены на приобретение новых, высших знаний и навыков» (И, т. 1, с. 278).

Ушинский обращает внимание, что для прочности воспитываемой привычки, навыка требуется время, терпение, затрата усилий, постепенность и последова­тельность, как требуются они «для возрастания семе­ни, посаженного в землю» (11, т. 1, с. 280). Воспитатель, который торопится с укреплением привычек и навы­ков, либо одновременно воспитывает много привычек и навыков, рискует вовсе не укрепить их, а даже раз­рушить. Воспитание же хотя бы одной твердой привыч­ки, навыка проложит дорогу и к установлению других однородных.

Но воспитателю, замечает Ушинский, часто при­ходится не только формировать новые привычки, но и «искоренять уже приобретенные». Перевоспитание уже приобретенного навыка или привычки требует большей затраты времени, обдуманности и терпения. Неправильная привычка, по мнению Ушинского, мо­жет искореняться вследствие изменения условий, ко­торые ее породили, либо заменяться другой, противо­положной привычкой. В процессе перевоспитания привычки Ушинский настоятельно рекомендует «вник­нуть, отчего привычка произошла, и действовать про­тив причины, а не против последствий» (11, т. 1, с. 283). Представляется важным и вопрос, который ставит Ушинский: следует ли воспитаннику объяснять пользу или вред той или иной его привычки или только тре­бовать от пего исполнения тех правил, которые нужны для ее укрепления? Вопрос этот, по мнению Ушинско­го, должен решаться различно в зависимости от возра­ста и развития воспитанника. «Конечно, лучше, чтобы воспитанник, сознав разумность правила, собственным своим сознанием и волей помог воспитателю; но мно­гие привычки должны быть укореняемы или искоре­няемы в детях такого возраста, когда объяснить им пользу или вредность привычки еще невозможно. В этом возрасте дитя должно руководствоваться безус­ловным повиновением воспитателю» (11, т. 1, с. 284). В работе над развитием устной и письменной речи Ушинский рекомендует использовать конкретный, на­глядный материал, развивающий мыслительную спо­собность детей и их знания об окружающем мире. Сочетание слова с наглядностью помогает усваивать смысл слова и речи в целом. При этом важное значе­ние должно быть уделено занимательности, интерес­ное™ занятия. «Сделать серьезное занятие для ребен­ка занимательным—вот задача первоначального обу­чения» (11, т. 2, с. 277).

Предъявляя требования к воспитанию правильной речи у ребенка, Ушинский к числу ее недостатков от­носил не только неправильное произношение звуков, слов, недостатки словаря и фразовой речи, но и излишне гладкое пустоговорение. Он указывал на то, что «действительно хорошая речь вовсе не то, что гладкая болтовня, и что болтовню, не имеющую действитель­ного содержания, нет никакой надобности развивать в детях, а напротив, надобно подавлять...» (10, т. 7, с. 245). Действительно хорошая речь только та, которая долж­на выразить, что необходимо, не более и не менее того. «Всякие упражнения речи, не имеющие отношения к ее содержанию, только портят ее» (там же).

Обращая внимание на возможные неправильнос­ти речи у детей, К.Д. Ушинский рекомендует в каждом классе выделять по десять — пятнадцать минут на то, «чтобы приучить учеников к особенно ясному, отчет­ливому слогораздельному произношению каких-либо небольших, вполне ими осознанных фраз; причем дол­жно наблюдать, чтобы слышна была каждая буква, хотя бы это казалось даже несколько аффектировано... При­чем учителю часто придется бороться с дурным произ­ношением учеников, которое по большей части являет­ся причиной и дурного правописания» (11, т. 2, с. 34).

Для понимания роли К.Д. Ушинского в истории развития специальной педагогики (и в частности, ло­гопедии) считаем целесообразным в заключение сжа­то суммировать сказанное выше о его педагогической системе и о месте, которое занимают в ней вопросы развития родной речи у детей.

Актуальными на сегодняшний день являются методологические предпосылки, на которых строит свою педагогическую систему Ушинский. Соединение вопросов философии, физиологии и психологии оп­ределяет правомерность избираемых дидактических приемов в воспитании и обучении детей. Ушинский ставит задачей всестороннее изучение человека как предмета воспитания в его физическом и психичес­ком развитии.

Основными проблемами педагогической системы Ушинского являются: воспитание в духе народа, в сре­де которого воспитывается ребенок, всесторонне гар­моничное развитие ребенка, подготовка его к жизни и к трудовой деятельности.

Основным средством воспитания ребенка в духе народности, по мнению Ушинского, является родной язык. Развитие, история народа неразрывно связана с развитием и историей языка — народ и язык — едины. Поэтому язык передает характер и дух народа.

Ребенок, овладевая по подражанию языком наро­да, впитывает одновременно все богатства, накоплен­ные народом в процессе своего многовекового разви­тия. Поэтому язык является не только средством, кото­рое позволяет ребенку общаться с окружающими, войти в среду народа, но и выполняет роль великого педагога.

Дух народа, по мнению Ушинского, именно то свой­ство языка, которое позволяет ребенку быстро в силу своей подражательности к пяти-семилетнему возрасту овладеть родным языком. При этом Ушинский право­мерно указывает на некоторую дисгармонию в темпах развития у ребенка речи и мышления.

Ушинский различает физический и психический источники языка. В основе первого лежат рефлектор­ные движения органов, принимающих участие в ре­чевом акте; во втором — развитие самонаблюдения, самосознание человека. Исходя из этих предпосылок, он представляет картину развития речи у человека в филогенезе: воздействие на человека окружающей среды, рост самосознания, первые мимико-звуковые рефлексы и междометия. Затем появление слов как частей речи. Появление союзов, предлогов в языке повлекло за собой создание грамматики, которая оце­нивается Ушинским, как одна из наук, «очеловечива­ющих человека».

Велика роль наставника в обучении ребенка род­ному языку. В его основные задачи входит:

1. добиться овладения ребенком духовным богатством родного языка,

2. исправить у него многообразные недостатки речи,

3. обучить грамматически правильному построению фраз, речи.

Оригинальную систему предлагает Ушинский при обучении детей чтению и письму. В его системе нахо­дят отражение ряд дидактических приемов, являю­щихся актуальными и в настоящее время: рекоменда_;ции идти в обучении от звука к его буквенному изоб­ражению, от легкого к трудному, развитие внимания, самостоятельности. При этом он определяет последо­вательность упражнений, развивающих зрительный анализатор и мелкую моторику пальцев руки, фоне­матический слух, артикуляционную моторику, рече­вой, звуковой и звукобуквенный анализ.

Ушинский подчеркивает необходимость и важность систематических речевых упражнений. Указывает на особенности формирования при этом навыка, привыч­ки. Особое место в его указаниях занимают вопросы перевоспитания навыка, привычки у ребенка. Здесь Ушинский пишет о привлечении возможно большего числа анализаторов к этому процессу, использование разнообразной наглядности.

В заключение всего вышесказанного следует отме­тить безграничную заслугу К.Д. Ушинского в создании основ общей педагогики. В специальной педагогике (воспитание и обучение аномальных детей) как части общей педагогики находят свое место и получают даль­нейшее развитие многие мысли и рекомендации его педагогической системы. К ним относятся:

1) всестороннее изучение ребенка как «предмета вос­питания», его физических и психологических осо­бенностей;

2) построение педагогической системы на основе физиологических (антропологических, в термино­логии Ушинского), психологических знаний и фи­лософских взглядов;

3) соблюдение в процессе обучения принципов:

а) единства задач воспитания и обучения;

б) всестороннего гармоничного физического, ум­ственного, нравственного и эстетического разви­тия ребенка;

в) сочетания трудовой деятельности с подготовкой к жизни;

г) народности;

д) сознательности и активности, посильности и по­следовательности, наглядности и прочности.

Особое значение имеют для специальной педаго­гики (и для логопедии в частности) взгляды Ушинского на развитие родного языка у детей.

Выдвигая идею народности языка, он фактически раскрывает значение языка, как великого педагога, неисчерпаемый источник знаний.

Рассматривая физический источник языка, Ушинский говорит о совокупности физиологических знаний о нервах и мускулах, принимающих участие в речевом акте. И не случайно указывает, что в общем процессе обучения детей нужно привлекать возможно большее число «органов чувств»: зрение, голос и речь, слух, осязание, обоняние, вкус, «если изучаемые предметы это допускают».

Рассматривая психический источник языка, Ушинский говорит о роли чувственного восприятия в разви­тии языка вообще и у ребенка в частности. Он говорит о роли сознательного отношения к языку как средству общения и познания в процессе возникновения и раз­вития самого языка; о его связи с основными психичес­кими процессами (мышлением, памятью, вниманием) в развитии ребенка. Необходимым условием для форми­рования языка, по мнению Ушинского, является соци­альная среда, в которой язык появился у истоков своего возникновения и развивается у каждого человека.

Основными задачами в обучении родному языку детей он называет: обладание духовным богатством языка (накопление словарного запаса в его связи с многообразием значений, понятий, представлений, содержащихся в словах); исправление несовершенств, недостатков «испещряющих» детскую речь; обучение грамматической правильности речи как высшей фор­ме человеческого общения, как средству, «очеловечи­вающему человека».

Основополагающими и системными являются взгляды Ушинского на формирование чтения и пись­ма, которые появляются у детей на основе устной речи. В предлагаемом им методе обучения чтению и письму определяется последовательность: от звука к его изоб­ражению на письме, освоение буквенного изображения — от элементов букв к их полному написанию, развитие при этом внимания и самостоятельности ребенка. Здесь предусматриваются соответствующие упражнения для глаз и руки, развитие речевого и фонематического слуха, звукобуквенного анализа и синтеза.

Большое значение имеют взгляды Ушинского на устную и письменную речь, как «рефлекторные движе­ния», которые требуют систематических упражнений. Рассматривая условия, необходимые для формирования прочного навыка, привычки, он дает рекомендации не только по воспитанию у ребенка определенного навы­ка, но и по перевоспитанию неправильного/Последнее имеет особое значение для специальной педагогики вообще и для логопедии в частности.

Широта охвата педагогических проблем, попытки рассмотреть процесс воспитания и обучения детей с материалистических позиций физиологии и психоло­гии позволяют с полным основанием называть Ушин­ского не только «патриархом русской педагогики», но и считать одним из основоположников специальной педагогики как науки о воспитании и обучении ано­мальных детей.