1.3. Понятие «нормы» в поведении

Для того, чтобы дать точное определение аномальному поведению, необходимо рассмотреть понятие нормы.

Каждый психолог и социальный работник, занимаясь практической деятельностью, в той или иной мере сталкивался с проблемой определения нормы и отклонения от нее в поведении человека. Так, что же считать нормой и как квалифицированно определить аномальное поведение?

Объективного ответа на этот вопрос не существует. Он зависит исключительно от тех критериев, которые приняты у представителей данной культуры в определенную историческую эпоху. То, что вчера считалось ненормальным, завтра, возможно, будет казаться нормальным, а то, что нам представляется неприемлемым, иногда очень хорошо вписывается в жизнь других народов.

Необходимо также различать критерии, которыми пользуются другие люди, определяя поведение раздражающего или вызывающего у них недоумение человека как «ненормальное», от тех критериев, которыми при этом пользуется сам этот человек, характеризуя, например, свое состояние, когда он не способен преодолеть собственное расстройство или даже просто сообщить о нем.

Как правило, чем реже встречается та или иная форма поведения, тем больше вероятность, что ее будут воспринимать как аномальную.

Чаще всего, однако, «ненормальным» считают человека, «вышедшего из всех нормальных рамок», все поведение которого идет вразрез с ценностями, привычками или установками других людей.

Поведение будет считаться тем «ненормальнее», чем больше опасности оно будет представлять для самого человека или для окружающих. В качестве примеров можно привести суицидальные действия, злоупотребление наркотиками или поведение, создающее угрозу для общественного порядка.

Одним из критериев аномальности может быть тот факт, что «расшифровка» окружающего мира головным мозгом происходит у данного человека не так, как у других. Мы знаем, что наше восприятие действительности организуется и «стандартизируется» головным мозгом, важная функция которого состоит в фильтрации внешних сигналов. Всякое отклонение от «нормальной» расшифровки этих сигналов связано с риском неправильной адаптации. Именно так обстоит дело у людей с нарушениями слуха или обоняния, а также у тех, кто склонен воспринимать взгляды и жесты других людей как враждебные или, наоборот, как самые благожелательные.

Кроме того, дело может заключаться и в изменении уровня сознания, связанном с его «помрачением», что может стать причиной зрительных или слуховых галлюцинаций. Такого рода частые погружения во внутренний мир нормально воспринимаются лишь у некоторых народов, где их рассматривают как способ общения с «потусторонним миром». Западная культура единственно нормальным состоянием сознания признает экстравертированное сознание. Но еще сильнее, чем перечисленные симптомы, внимание к человеку могут привлечь эмоциональные нарушения, например, преувеличенные проявления грусти или гнева, безосновательные страхи или депрессия, вызванная травмирующим событием, преодолеть которую человек не в состоянии.

Наконец, бывает, что и без каких-либо эмоциональных расстройств человек оказывается неспособным преодолеть жизненный стресс, что ведет к уходу в себя или просто уединению и тем самым к разрыву нормальных путей общения с другими людьми.

Таким образом, понятие нормы весьма неоднозначно, и если вдуматься, то можно прийти к выводу, что четкой границы между «приемлемым» и «неприемлемым» нет. Всякий человек в той или иной степени ненормален. Просто у отдельных людей некоторые свойства выражены сильнее, чем у остальных, и поэтому такие люди нуждаются в поддержке, чтобы адаптироваться.

Люди, не сообразующиеся с поведением и представлениями большинства членов общества, существовали всегда. Таких людей принято называть «ненормальными», «аномальными», «девиантами».Прежде всего необходимо определить, что же такое норма и аномалия.

Существует несколько объяснений понятия «норма»:

• Статистическая норма. Определяется посредством опытных среднеарифметических данных; анормальное — значит необычное.

• Идеальная норма. Имеет философское и мировоззренческое обоснование как «состояние совершенства» и постулирована как общезначимая; анормальное — значит несоответствующее идеалу.

• Социальная норма. Это предписанные обществом нормы поведения; анормальное — значит отклоняющееся.

• Субъективная норма. Масштабом для оценки изменений служат индивидуальные данные; анормальное — значит неподходящее для индивида.

• Функциональная норма. Понимается как промежуточные функции (или дисфункции) для желаемых состояний «более высокого уровня»; анормальное — значит вредное.

Средние значения (статистические нормы) лишь в ограниченной мере помогают определить норму, это можно наглядно продемонстрировать на примере, скажем, кариеса — болезни, которой страдает большинство населения. Для отдельных болезней или симптомов наука определяет опытные данные как функциональные нормы (например, при кровяном давлении). Функциональные нормы оценивают состояния с точки зрения их последствий (то есть к чему приводят эти состояния) либо целей, определяя таким образом функцию данного состояния (функциональное или дисфункциональное, благоприятное или вредное) относительно состояний более высокого уровня. Такие функциональные нормы определяются обычно профессиональными группами, уполномоченными обществом для этой цели (например, врачами), или устанавливаются законодательными органами, например при определении пороговых значений содержания ядовитых веществ в окружающей среде. Нормальные значения и пограничные значения обосновываются более общими значениями, как правило, идеальными нормами — например, из-за превышения нормы (функциональной) могут быть поставлены под угрозу здоровье людей и неприкосновенность человеческой жизни. Такие идеальные нормы определяют некое «состояние совершенства». Они считаются общепринятыми и имеют философское и мировоззренческое обоснование.

В социальной системе устанавливаются социальные нормы, назначение которых — управлять поведением членов системы и контролировать его. Некоторые из этих норм заданы в виде законов, другие — даже не зафиксированы на бумаге и не доступны статистическому учету. Например, нормой является: соблюдать некоторую дистанцию по отношению к собеседнику или отвечать на вопросы. В дискуссии о целесообразности рассмотрения психических расстройств как болезней психические расстройства рассматривались как отклонение от предписанных обществом социальных норм, но такая концепция неоднократно подвергалась критике, потому что в таком случае лечение расстройства означает адаптацию к действующим (в средних слоях общества) нормам.

И все-таки когда состояние человека оценивают как «больше не являющееся нормальным», то, как правило, за основу берут другого рода норму — субъективную норму. То есть, как мы уже говорили, поводом для того, чтобы назвать что-то «ненормальным», обычно является наблюдаемое отклонение не от состояния других людей, а от состояния, в котором пребывал сам индивид прежде и которое соответствовало его целевым установкам, возможностям и жизненным обстоятельствам. Критерием для сравнения здесь является не универсальность (как при статистической норме) и не абсолютные ценностные установки (как при идеальной норме), а возможности и работоспособность индивида. В этом случае терапия означает в первую очередь не адаптацию к социальным нормам (среднего слоя общества), а восстановление состояния, являющегося для данного индивида нормальным.

В разных областях знаний понятие «нормы» будет иметь свое значение. В психологии аномального поведения нормы — это писаные и неписаные правила поведения, принятые в обществе.

Суждения о том, что является нормой, в разных обществах неодинаковы. Принятые в обществе нормы берут начало в особенностях его культуры — истории, духовных и нравственных ценностях, его обычаях, ремеслах, технологиях и искусстве. Так, общество, в культуре которого ценится дух соревнования и самоутверждения, может считать агрессивное поведение нормой, в то время, как в обществе, отдающем предпочтение духу взаимопомощи и доброжелательности, могут считать агрессивное поведение неприемлемым и даже аномальным. Духовные ценности любого общества могут изменяться с течением времени, а поэтому меняются и взгляды на то, что следует считать психической нормой. Например, сто лет назад на Западе участие женщин в бизнесе считалось чем-то нежелательным и странным. Сегодня же такое поведение одобряется обществом.

Широкая область научного знания охватывает аномальное, девиантное поведение человека. Существенным параметром отклоняющегося поведения выступает отклонение в ту или иную сторону с различной интенсивностью и в силу разнообразных причин от поведения, которое признается нормальным и не отклоняющимся. Характеристиками нормального и даже гармоничного поведения являются:

• сбалансированность психических процессов (на уровне свойств темперамента);

• адаптивность и самоактуализация (на уровне характерологических особенностей);

• духовность, ответственность и совестливость (на личностном уровне).

Также, как норма поведения базируется на этих трех составляющих индивидуальности, так и аномалии и девиации основываются на их изменениях, отклонениях и нарушениях.

Понятие «отклоняющееся поведение» — многозначно. Поэтому существует треминологическая путаница. Несмотря на то, что понятия «отклоняющееся поведение», «девиантное поведение», «аномальное поведение» определяются, как отклонение от нормы, необходимо разграничить эти термины с целью более точного определения объекта и предмета изучения.

Распростаненными терминами, которые рассматривают как синонимы аномального поведения, являются: отклоняющееся, девиантное, делинквентное, диссоциальное, дезадаптивное. Но все эти термины по сути не являются абсолютными синонимами. Аномальное поведение — это клиническая форма девиантного поведения. Схематично можно представить следующим образом: отклоняющееся поведение → девиантное поведение → аномальное поведение. То есть отклоняющееся поведение — это и девиантное, и аномальное. Но понятие девиации более широкое, чем аномалии.

Мы подошли к рассмотрению понятия аномалия. Итак, аномалия — это любое отмеченное отклонение от нормы или ожиданий. Дословно — «не норма». Термин используется для обозначения отклонений в поведении, в отношениях и статистике. В поведении это обычно относится к нарушениям или клиническим синдромам.

Исходя из этих двух определений можно вывести понятие аномального поведения. Аномальное поведение — это система поступков или отдельные поступки, противоречащие социальной, статистической, субъективной и функциональной нормам.

Аномальное поведение — это ненормальное или патологическое поведение. Психические аномалии могут повлиять на жизнь как знаменитого человека, так и самого обыкновенного, как богатого, так и бедного. С ними приходилось вступать в борьбу политикам, актерам, писателям и другим известным людям прошлого и настоящего. Психологические проблемы порой приносят тяжкие страдания и, напротив, могут быть источником вдохновения и энергии.

С этими проблемами сталкиваются многие, они носят очень личный характер и поэтому привлекают всеобщий интерес. Сотни романов, пьес, кинофильмов и телевизионных программ использовали то, что многие люди считают темной стороной человеческой природы. Книги о том, как помочь самому себе, буквально наводняют рынок. Специалисты по проблемам душевного здоровья стали популярными гостями на радио и на телевидении.

Область науки, которая изучает эти, представляющиеся нам столь захватывающими проблемы, обычно называют психологией аномального поведения, которая изучает аномальное поведение с целью описания, предсказания и объяснения изучаемого явления.

В психологии аномального поведения существует два ведущих подхода к проблеме классификации поведенческих отклонений — психологический и клинический.

Психологическая классификация видов отклоняющегося поведения

Психологический подход основан на выделении социально-психологических различий отдельных видов отклоняющегося поведения личности. Психологические классификации выстраиваются на основе следующих критериев:

• вид нарушаемой нормы;

• психологические цели поведения и его мотивация;

• результаты данного поведения и ущерб им причиняемый;

• индивидуально-стилевые характеристики поведения.

В рамках психологического подхода используются различные типологии отклоняющегося поведения. Большинство авторов, например Ю.А. Клейберг, выделяют три основные группы поведенческих девиаций: негативные (например, употребление наркотиков), позитивные (например, социальное творчество) и социально-нейтральные (например, попрошайничество).

Один из наиболее полных и интересных вариантов систематизации видов отклоняющегося поведения личности принадлежит Ц.П. Короленко и Т.А. Донских. Авторы делят все поведенческие девиации на две большие группы: нестандартное и деструктивное поведение.

Нестандартное поведение может иметь форму нового мышления, новых идей, а также действий, выходящих за рамки социальных стереотипов поведения. Подобная форма предполагает активность, хотя и выходящую за рамки принятых норм в конкретных исторических условиях, но играющую позитивную роль в прогрессивном развитии общества. Примером нестандартного поведения может быть деятельность новаторов, революционеров, оппозиционеров, первооткрывателей в какой-либо сфере знания. Данная группа не может быть признана с отклоняющимся поведением в строгом смысле.

Типология деструктивного поведения выстраивается в соответствии с его целями. В одном случае это внешнедеструктивные цели, направленные на нарушение социальных норм (правовых, морально-этических, культурных) и соответственно внешнедеструктивное поведение. Во втором случае — внутридеструктивные цели, направленные на дезинтеграцию самой личности, ее регресс, и соответственно внутридеструктивное поведение.

Внешне деструктивное поведение, в свою очередь, делится на аддиктивное и антисоциальное. Аддиктивное поведение предполагает использование каких-то веществ или специфической активности с целью ухода от реальности и получения желаемых эмоций. Антисоциальное поведение заключается в действиях, нарушающих существующие законы и права других людей в форме противоправного, асоциального, аморально-безнравственного поведения.

В группе внутридеструктивного поведения Ц.П. Короленко и Т.А. Донских выделяют: суицидное, конформистское, нарциссическое, фанатическое и аутическое поведение. Суицидное поведение характеризуется повышенным риском самоубийства. Конформистское — поведение, лишенное индивидуальности, ориентированное исключительно на внешние авторитеты. Нарциссическое — управляется чувством собственной грандиозности. Фанатическое — выступает в форме слепой приверженности к какой-либо идее, взглядам. Аутистическое — проявляется в виде непосредственной отгороженности от людей и окружающей действительности, погруженности в мир собственных фантазий.

В психологической литературе можно встретить и другие подходы к классификации видов отклоняющегося поведения личности.

В дальнейшем мы будем придерживаться классификации поведенческих отклонений, основанной на таких ведущих критериях, как вид нарушаемой нормы и негативные последствия отклоняющегося поведения.В соответствии с перечисленными критериями выделяются три основные группы отклоняющегося поведения: антисоциальное (делинквентное) поведение, асоциальное (аморальное) поведение, аутодеструктивное (саморазрушительное) поведение.

Антисоциальное (делинквентное) поведение — это поведение, противоречащее правовым нормам, угрожающее социальному порядку и благополучию окружающих людей. Оно включает любые действия или бездействия, запрещенные законодательством.

У взрослых людей (старше 18 лет) делинквентное поведение проявляется преимущественно в форме правонарушений, влекущих за собой уголовную или гражданскую ответственность и соответствующее наказание. У подростков (от 13 лет) преобладают следующие виды делинквентного поведения: хулиганство, кражи, грабежи, вандализм, физическое насилие, торговля наркотиками. В детском возрасте (от 5 до 12 лет) наиболее распространены такие формы, как насилие по отношению к младшим детям или сверстникам, жестокое обращение с животными, воровство, мелкое хулиганство, разрушение имущества, поджоги.

Асоциальное (аморальное) поведение — это поведение, уклоняющееся от выполнения морально-нравственных норм, непосредственно угрожающее благополучию межличностных отношений. Оно может проявляться как агрессивное поведение, сексуальные девиации (беспорядочные половые связи, проституция, совращение, вуайеризм, эксгибиционизм и др.), вовлеченность в азартные игры на деньги, бродяжничество, иждивенчество.

В подростковом возрасте наиболее распространены уходы из дома, бродяжничество, школьные прогулы или отказ от обучения, ложь, агрессивное поведение, промискуитет (беспорядочные половые связи), граффити (настенные рисунки и надписи непристойного характера), субкультуральные девиации (сленг, шрамирование, татуировки). У детей чаще встречаются побеги их дома, бродяжничество, школьные прогулы, агрессивное поведение, злословие, ложь, воровство, вымогательство (попрошайничество).

Границы асоциального поведения особенно изменчивы, поскольку оно более других поведенческих отклонений находится под влиянием культуры и времени.

Аутодеструктивное (саморазрушительное) поведение — это поведение, отклоняющееся от медицинских и психологических норм, угрожающее целостности и развитию самой личности. Саморазрушительное поведение в современном мире выступает в следующих основных формах: суицидальное поведение, пищевая зависимость, химическая зависимость (злоупотребление психоактивными веществами), фанатическое поведение (например, вовлеченность в деструктивно-религиозный культ), аутическое поведение, виктимное поведение (поведение жертвы), деятельность с выраженным риском для жизни (экстремальные виды спорта, существенное превышение скорости при езде на автомобиле и др.).

Спецификой аутодеструктивного поведения (аналогично предыдущим формам) в подростковом возрасте является его опосредованность групповыми ценностями. Группа, в которую включен подросток, может порождать следующие формы аутодеструкции: наркозависимое поведение, самопорезы, компьютерную зависимость, пищевые аддикции, реже — суицидальное поведение.

В детском возрасте имеют место курение и токсикомания, но в целом для данного возрастного периода аутодеструкция малохарактерна. Мы видим, что различные виды отклоняющегося поведения личности располагаются на единой оси «деструктивное поведение», с двумя противоположными направлениями — на себя или на других.

По направленности и степени выраженности деструктивности можно представить следующую шкалу отклоняющегося поведения: антисоциальное (активно-деструктивное) — просоциальное (относительно-деструктивное, адаптированное к нормам антисоциальной группы) — асоциальное (пассивно-деструктивное) — саморазрушительное (пассивно-аутодеструктивное) — самоубивающее (активно-аутодеструктивное).

Выделение отдельных видов отклоняющегося поведения и их систематизация по схожим признакам являются условными, хотя и оправданными в целях научного анализа. В реальной жизни отдельные формы нередко сочетаются или пересекаются, а каждый конкретный случай отклоняющегося поведения оказывается индивидуально окрашенным и неповторимым.

Медицинская (клиническая) классификация поведенческих расстройств

Можно заметить, что некоторые виды отклоняющегося поведения могут переходить с крайней границы нормы в болезнь и становиться предметом изучения медицины. Так, например, эпизодическое употребление наркотиков в медицинских целях может приобрести форму злоупотребления (психологической зависимости) и развиться в болезненное пристрастие с признаками физической зависимости (наркоманию). Специалисты немедицинских профессий не должны выходить за рамки своей компетентности и заниматься патологическими формами поведения без участия врачей.

Как отмечалось выше, болезненные расстройства, в том числе поведенческие, перечислены и описаны в классификациях болезней. Поэтому все, кто профессионально занимаются аномальным (отклоняющимся) поведением, по меньшей мере должны иметь общее представление о видах поведения, регулируемых медицинскими нормами.

Медицинская классификация поведенческих расстройств основана на психопатологическом и возрастном критериях. В соответствии с ними выделяются поведенческие нарушения, сообразные медицинским диагностическим критериям, т.е. достигающие уровня болезни. Международная классификация болезней десятого пересмотра (МКБ-10) в разделе «Классификация психических и поведенческих расстройств» называет следующие поведенческие расстройства (для взрослого возраста):

F10—19 — психические и поведенческие расстройства вследствие употребления психоактивных веществ (алкоголя; опиоидов; каннабиноидов; седативных и снотворных веществ; кокаина; стимуляторов, включая кофеин; галлюциногенов; табака; летучих растворителей; сочетанного употребления или использования других психоактивных веществ);

F50—59 — поведенческие синдромы, связанные с физиологическими нарушениями и физическими факторами (расстройства приема пищи; расстройства сна неорганической природы; половая дисфункция, не обусловленная органическим расстройством или заболеванием; психические и поведенческие расстройства, связанные с послеродовым периодом; злоупотребление веществами, не вызывающими зависимость, например стероиды, витамины);

F63 — расстройства привычек и влечений (патологическая склонность к азартным играм; патологические поджоги — пиромания; патологическое воровство — клептомания; выдергивание волос — трихотиломания; другие расстройства привычек и влечений);

F65 — расстройства сексуального предпочтения (фетишизм; фетишистский трансвестизм; эксгибиционизм; вуайеризм; педофилия; садомазохизм; множественные расстройства сексуального предпочтения). Заметим, что в данной редакции гомосексуализм отсутствует.  Указанные разделы содержат перечень конкретных диагностических критериев и признаков в соответствии с которыми данное поведение можно отнести к болезненному расстройству. Например, рубрика «Патологическое воровство (клептомания)» содержит следующие диагностические признаки: а) два или более случая воровства без видимых мотивов или выгоды для индивида или другого лица; б) индивид описывает сильное влечение к воровству с чувством напряженности перед совершением поступка и облегчением после него.

МКБ-10 также включает типологию поведенческих расстройств с началом, характерным для детского и подросткового возраста:

F90 — гиперкинетические расстройства;

F91 — расстройства поведения (расстройства поведения, ограничивающиеся семейным окружением; несоциализированное расстройство поведения; социализированное расстройство поведения; оппозиционно-вызывающее поведение; расстройство поведения, неуточненное);

F92 — смешанные расстройства поведения и эмоций;

F94 — расстройство социального функционирования;

F95 — тикозные расстройства;

F98.0 — неорганический энурез;

F98.1 — неорганический энкопрез;

F98.2 — расстройство питания в младенческом возрасте;

F98.3 — поедание несъедобного;

F98.4 — стереотипные двигательные расстройства;

F98.5 — заикание;

F98.6— речь взахлеб.

Данные поведенческие расстройства диагностируются при наличии нескольких характерных симптомов, которые при этом должны сохраняться не менее 6 месяцев. Например, к расстройствам поведения относится повторяющееся и стойкое поведение, включающее следующие симптомы:

• больной проявляет для своего возраста необычно частые или тяжелые вспышки гнева;

• часто спорит с взрослыми;

• часто активно отказывается выполнять требования взрослых или нарушает их правила;

• часто намеренно делает вещи, которые досаждают другим людям;

• часто обвиняет других в своих ошибках или поведении;

• часто обидчив или ему легко досадить;

• часто сердится или негодует;

• часто злобен или мстителен;

• часто обманывает или нарушает обещания с целью получения выгоды или уклонения от обязательств;

• часто затевает драки (сюда не относятся драки с сибсами — братьями и сестрами);

• использовал оружие, которое способно причинить серьезный физический вред другим людям (например, клюшку, кирпич, разбитую бутылку, нож, огнестрельное оружие);

• несмотря на запреты родителей часто затемно остается на улице (если начало отклонений — в возрасте до 13 лет);

• проявляет физическую жестокость по отношению к другим людям (например, связывает жертву, наносит ей порезы, ожоги);

• проявляет физическую жестокость по отношению к животным;

• преднамеренно разрушает чужую собственность;

• преднамеренно разводит огонь с риском или намерением причинить серьезный ущерб;

• крадет ценные вещи из дома или других мест;

• часто прогуливает школу;

• убегал из дома по меньшей мере дважды или убегал один раз, но больше чем на одну ночь (кроме случаев уклонения от насилия);

• совершает преступления на виду у жертвы (включая выхватывание кошельков, вырывание сумок);

• принуждает другого к половой деятельности;

• частые проявления задиристого поведения (преднамеренное причинение боли, унижение, мучение);

• проникает в чужие дома и автомобили.

Расстройство поведения диагностируется только в том случае, если оно не отвечает критериям других расстройств, таких, как диссоциальное расстройство личности, шизофрения, маниакальный эпизод, гиперкинетическое расстройство, депрессивный эпизод, эмоциональное расстройство.

В дополнение к основной систематизации используются и более частные классификации.

М.Раттер расстройства поведения в детском возрасте подразделяет на две основные подгруппы: социализированные формы антиобщественного поведения и несоциализированное агрессивное поведение. Дети и подростки первой группы хорошо адаптируются внутри антиобщественных групп, проявляют признаки эмоциональных расстройств, совершают антисоциальные поступки в группе. Представители несоциализированного агрессивного поведения, напротив, находятся в очень плохих отношениях с ближайшим окружением — другими детьми и семьей. Для них характерны враждебность, негативизм, дерзость и мстительность.

Д.Н. Оудсхорн предлагает делить поведенческие расстройства в детском возрасте на: гиперактивность и антисоциальное агрессивное (или оппозиционное) поведение. Для подросткового возраста характерны антисоциальное (делинквентное) поведение, злоупотребление наркотиками, неприемлемое половое поведение.

По мнению А. Е.Личко, также распространена классификация Р.Дженкинс, которая включает 7 видов нарушений поведения в детском и подростковом возрасте: гиперкинетическая реакция, реакция ухода, реакция аутистического типа, реакция тревоги, реакция бегства, «несоциализированная агрессивность», групповые правонарушения.

Девиантное поведение подростков достаточно освещено в отечественной медицинской литературе. Оно, как правило, включает такие формы, как делинквентное (противоправное) поведение; раннее употребление алкоголя и наркотических веществ; девиации сексуального поведения; суицидальное поведение; побеги из дома и бродяжничество. При этом, разрабатывая преимущественно клинические аспекты нарушенного поведения подростка, исследователи подчеркивают ведущую роль его социально-психологических детерминант.

Сопоставление психологической и медицинской классификаций позволяет сделать вывод о том, что они не противоречат, а взаимно дополняют друг друга. В ряде случаев один и тот же вид поведения может последовательно приобретать различные формы: безобидная вредная привычка → отклоняющееся поведение, ухудшающее качество жизни → болезненное поведенческое расстройство, угрожающее самой жизни.

Современная клиническая психиатрия в соответствии с МКБ-10 рассматривает аномальное поведение как болезнь — поведенческое и эмоциональное расстройство, начинающееся в детском и подростковом возрасте.

В отечественной литературе и классификациях П.Б. Ганнушкина и А.Е. Личко аномальное поведение подпадает под категории «антисоциальная психопатия» и «эпилептоидно- неустойчивый тип психопатии» соответственно.

В психологии существует два основных подхода к объяснению аномального поведения:

1. Нозоцентрический подход [Ноз(о) — составная часть слова, заимствованная из греческого, означающая болезнь].

Этот подход, естественно и органично присущ специалистам по аномальным и болезненным изменениям психической деятельности — психиатрам. Он подразумевает оценку поведения, поступков, деятельности человека с позиций поиска и обнаружения отклонений от нормы, выявления симптомов болезни. Необходимой предпосылкой при этом является знание этих симптомов, закономерностей их проявления и развития с целью наиболее ранней диагностики патологии и ее коррекции. Степень выраженности патологических изменений при этом может быть отражена показателями от нуля (при «идеальной норме») до крайне тяжелых расстройств, свойственных психической болезни. При этом имеется в виду необходимость оценки изменений психики (симптомов болезни) в динамке, в развитии, с учетом их актуальной и потенциальной значимости.   

2. Нормоцентрический подход.

Этот подход, свойственен специалистам по «нормальной» психике — психологам, напротив, предполагает видение и оценку психической деятельности конкретного человека с позиции ее соответствия норме. Имеющиеся возможные отклонения от некоей "стреднестатистической нормы" расцениваются, прежде всего, как варианты нормы, проявления индивидуальных особенностей характера, личности, как уникальный результат взаимодействия индивидуальности и специфических особенностей ситуации (например, акцентуации характера).

Таким образом, в настоящее время однозначных показателей аномального поведения и четких границ нормы не существует. Чаще всего это динамические параметры. Психически ненормальным (аномальным) считается поведение, которое идет вразрез с ценностями, привычками или мнениями большинства людей в обществе. Оно будет казаться тем неприемлемее, чем больше опасности представляет для самого человека или окружающих.

В этой связи были сделаны многочисленные попытки определения этих категорий, хотя общепризнанных дефиниций пока нет.

В качестве примера можно привести определение «нормы», данное Г.К. Ушаковым, которое включает критерии: детерминированность психических явлений, их необходимость, причинность, упорядоченность; соответствующую возрасту индивида зрелость чувства постоянства (константности) места обитания; максимальное приближение формирующихся субъективных образов к отражаемым объектам действительности; гармонию между отражением обстоятельств действительности и отношением индивидуума к ней; адекватность реакций его на окружающие физические, биологические и психические влияния и адекватную идентификацию образов впечатлений с образами однотипных памятных представлений; соответствие реакций (как физических, так и психических) силе и частоте внешних раздражений; чувство положения в среде себе подобных, гармонии взаимоотношений с ними; умение уживаться с иными лицами и самими собою; критический подход к обстоятельствам жизни; способность самокоррекции поведения в соответствии с нормами, типичными для разных коллективов; адекватность реакций на общественные обстоятельства (социальную среду); чувство ответственности за потомство и близких членов семьи; чувство постоянства и идентичности переживаний в однотипных обстоятельствах; умение изменять способ поведения в зависимости от смены жизненных ситуаций; самоутверждение в коллективе (обществе) без ущерба для остальных членов его; способность планировать и осуществлять свой жизненный путь и др.

Существует также понятие «патология», которая используется в более широком смысле. Патология — это любое отклонение от нормы, ненормальное состояние, при котором правильное функционирование становится невозможным. Это термин употребляется в разных значениях: для обозначения количественного отклонения в статистическом анализе и моделей девиантного поведения индивида. Хотя последнее значение в течение долгого времени было в психологии преобладающим, в последнее время клиницисты и специалисты в области теории личности стали более осторожны в его использовании. Проблема возникла из-за того, что различные теории личности пытались устанавливать свою границу нормы. Например, в классическом психоанализе гомосексуальность определяется как патология, а в теории социального научения — как норма. Заметим, что возвращение к первоначальному «статистическому» употреблению термина не решит проблемы и может вызвать новые; Эйнштейн обязательно был бы признан ненормальным. Годами на этот термин накладывались оценочные суждения, и поэтому любой другой термин из ряда синонимов предпочтительнее.

Хотя многие определения патологии использовались в течение долгих лет, ни одно из них не стало общепризнанным. Однако большинство этих определений имеют некоторые общие черты — в них понимаются отклонение от общепринятых норм, постоянные душевные страдания, которые испытывает человек, психическая дисфункция и опасность, которую данный человек представляет для самого себя или для окружающих (в англоговорящих странах эти особенности называют «четыре D»: deviance, distress, dysfunction, danger). Таким образом, признаками психической патологии являются отклонение от нормы (т.е. человек сильно отличается от других людей, склонен к крайностям, необычен, пожалуй, даже странен); постоянные душевные страдания (неприятные и удручающие для самого человека); психическая дисфункция, мешающая человеку надлежащим образом выполнять свои повседневные обязанности; и опасность, которую он в себе несет. Рассмотрим эти понятия подробнее.

Отклонение

Как мы уже говорили, каждое общество устанавливает нормы — писаные и неписаные — того, каким должно быть поведение. Поведение, мысли и эмоции, противоречащие нормам психики, мы называем патологическими.

Суждения о том, что следует называть патологией, зависят от разных обстоятельств, а также от того, что считается психической нормой.

В мире, в котором мы живем, многие вещи могут очень сильно воздействовать на психику — крупные катастрофы и различные бедствия, изнасилования, жестокость по отношению к детям, война, смертельные болезни, постоянная боль. Может ли быть какой-то «нормальный» способ реагировать на подобные вещи? Должны ли мы в таком случае называть реакции на них патологическими?

Страдание

Даже поведение, которое принято считать необычным, совсем не обязательно классифицируется как патологическое. Согласно мнению многих теоретиков-клиницистов, поведение человека, мысли или эмоции обычно причиняют ему страдания еще до того, как их можно классифицировать как патологические. Рассмотрим случай с членами общества Разрушителей Льда (Ice Breakers). Эта группа людей, живущих в Мичигане, которые плавают в озерах этого штата каждый уик-энд с ноября по февраль. Чем холоднее погода, тем больше это им нравится. Один человек, являющийся членом этой группы уже семнадцать лет, говорит, что ему нравится бороться с трудностями. Человек против природы. Человек против собственного тела. Тридцатисемилетняя женщина-адвокат считает, что шок на выходные полезен для ее здоровья. «Это очищает меня, — утверждает она. — Это взбадривает меня и дает мне силы для предстоящей недели». Другому Разрушителю Льда нравятся необычные чувства, которые приносит ему общение с группой. «Когда мы собираемся все вместе, мы знаем, что у нас есть что-то свое, особенное, нечто такое, что больше никому не понятно. Я даже не могу рассказать большинству моих знакомых, что я Разрушитель Льда. Они просто не захотели бы со мной знаться. Некоторые думают, что я учусь на космонавта».

Конечно, поведение этих людей не совсем обычно, но можно ли сказать, что оно ненормально? Они не чувствуют себя несчастными, они полны энергии. Поскольку они не страдают, нужно серьезно подумать, прежде чем выносить суждения о патологии их психики.

Должны ли мы в таком случае сделать вывод, что всегда еще до того, как поведение человека можно признать патологическим, он обязательно испытывает нравственные страдания и отчаяние? Совсем не обязательно. Бывает, что люди, чье поведение можно считать патологическим, продолжают сохранять позитивный настрой. А некоторым даже нравится испытывать необычные («ненормальные») ощущения, например, галлюцинации.

Дисфункция

Патологическое поведение может привести к психической дисфункции, т.е. к нервному расстройству, мешающему человеку в его повседневной жизни. Что-то так сбивает людей с толку, так беспокоит их, что они не в состоянии в достаточной степени заботиться о себе, поддерживать нормальные социальные связи или эффективно работать.

И здесь снова в определении патологии играет роль культура общества. В нашем обществе принято считать, что важно выполнять повседневные обязанности как можно лучше. Например, поведение Разрушителей Льда, продолжающих усердно работать и поддерживать необходимые деловые и человеческие связи, вероятно, может рассматриваться просто как необычное.

Опасность

Возможно, крайним случаем психической дисфункции является поведение, которое делается опасным для самого человека или для других. Индивиды, которые всегда проявляют беспечность и неосторожность, враждебно настроены к окружающим или чувствуют затруднения при общении, могут поставить на грань риска себя или других людей. Например, Бредли, видимо, представляет опасность для самого себя, поскольку сидит на голодной диете, и для других, поскольку хранит у себя кучу оружия и амуниции.

Хотя опасность часто считается характерной чертой патологического поведения, исследования показывают, что на самом деле это скорее исключение, чем правило. Многие люди, которые страдают от постоянной тревоги, депрессии и даже странно ведут себя, не представляют непосредственной опасности ни для себя, ни для других людей.

Необходимо отметить, что попытки определить понятие психической патологии, помогают найти ответы на меньшее количество вопросов, чем поднимают. Основная трудность заключается в том, что об этом явлении можно судить в контексте духовных ценностей данного общества. В конце концов, социум выбирает общие критерии для определения патологии и затем использует эти критерии для того, чтобы выносить суждения о каждом отдельном случае.

Один из теоретиков-клиницистов, Томас Зэз (Szasz 1997, 1987, 1961), придает такое значение роли общества, что считает всю концепцию душевных болезней неверной. Согласно Зэзу, отклонения, которые общество считает патологическими, на самом деле являются всего лишь «проблемами образа жизни», а не признаками того, что с человеком происходит что-то странное. Он считает, что всякое общество вводит концепцию душевных заболеваний, чтобы лучше контролировать поведение людей или влиять на тех, чье поведение тревожит окружающих или угрожает общественному порядку.

Словарь определяет эксцентрика как человека, поведение которого отклоняется от общепринятых норм либо в поведении которого обнаруживаются какие-то странности или эксцентричность. Но как можем мы определить, где перед нами психически здоровый человек с необычными привычками, а где человек, чьи странности являются признаком психической патологии? До недавнего времени эксцентрики почти не изучались. В конце прошлого столетия исследователь Дэвид Викс в течение 10 лет изучил 1000 эксцентриков. В результате проделанной работы он пришел к выводу, что для эксцентриков характерны 15 общих признаков. Согласно этому исследованию, на 5000 человек один может быть «классическим эксцентриком», странности которого проявляются не от случая к случаю, а постоянно. К эксцентричному стилю поведения склонны в равной степени как мужчины, так и женщины.

В данном исследовании высказывается мнение, что даже если чей-нибудь «прикид», т.е. одежда, кажется весьма странным, у человека на самом деле может не быть никаких психических нарушений. Как эксцентрики, так и люди с психическими проблемами могут вести себя весьма необычно, но странности людей с проблемами обращаются против них и обычно становятся причиной страданий. С другой стороны, эксцентричный стиль поведения — это свободный выбор человека и доставляет ему самому удовольствие. Короче говоря, «эксцентрики знают, что они не такие, как все, и наслаждаются этим». Кроме того, следует заметить, что мыслительные процессы эксцентриков не имеют серьезных нарушений и не вызывают психической дисфункции. И если эксцентрики страстно увлекаются своими хобби или поставленными целями, их интересы не ощущаются ими как кем-то навязанные, а являются для них источником развлечений и удовольствия.

Хотя, конечно, у исследованных эксцентриков не было иммунитета от психических нарушений, у них отмечалось меньше проблем, чем у прочих обследованных. Возможно, быть «оригинальным» полезно для психического здоровья. Эксцентрики казались и физически здоровее, чем остальные люди, — в среднем, они посещали врачей всего один раз за восемь лет. Викс делает вывод, что несмотря на отклонения в поведении — а возможно, даже благодаря этим отклонениям — большинство эксцентриков это вполне счастливые, хорошо приспособленные и жизнерадостные люди (Weeks & James, 1995).

Согласно Виксу, для эксцентричных людей характерны следующие пятнадцать особенностей (они будут перечислены в порядке важности). Хотя первые пять признаков признаются наиболее определяющими, если вам присущи любые десять из пятнадцати признаков, вас можно назвать эксцентриком.

• Нежелание подчиняться общепринятым нормам и образцам.

• Творческое начало.

• Любознательность.

• Идеализм, желание сделать мир лучше, а жизнь людей более радостной.

• Счастливая одержимость каким-нибудь увлечением (часто не одним).

• Осознание с раннего детства своего отличия от остальных.

• Хорошее умственное развитие.

• Упрямство и откровенность, убежденность в своей правоте.

• Нежелание соревноваться в чем бы то ни было и с кем бы то ни было, отсутствие потребности в поддержке или утешении со стороны общества.

• Необычность привычек в питании или других повседневных привычек.

• Отсутствие интереса к мнению или к компании других людей (кроме тех случаев, когда человек хочет в чем-то их убедить).

• Чувство юмора, часто смешанное с некоторым злорадством.

• Одиночество.

• Человек является старшим или единственным ребенком в семье.

• Неграмотно пишет.

Одними из наиболее известных эксцентриков можно назвать, например, Бенджамина Франкла, который считал, что воздушные ванны полезны для здоровья и принимал их, сидя совершенно голым перед открытым окном; Эмили Дикинсон, которая всегда носила белое, никогда не выходила из своей комнаты и прятала свои стихи в маленьких коробочках.

Даже если мы будем считать, что понятие психической патологии соответствует действительности, и что подобные патологии говорят о нездоровье, мы можем не соглашаться в вопросах определения патологии и непоследовательно применять наши понятия к жизненным реалиям. Если какие-то особенности поведения — например, чрезмерное употребление алкоголя студентами — привычны, то общество может не сознавать, что это отклонение от нормы, что оно может стать причиной тяжелых переживаний, способствовать психической дисфункции и представлять собой опасность. Например, в нашей стране распространено мнение, что пиво — это легкий алкогольный напиток, и официально разрешена его реклама. Тем не менее, толерантность (необходимость увеличения потребляемой дозы, чтобы получить желаемый эффект) к пиву развивается достаточно быстро. А толерантность ведет к злоупотреблению, которая носит название алкоголизм. И совершенно не обязательно пить крепкие спиртные напитки, чтобы являться алкоголиком.

Понятно, что общество может с трудом отделять патологию, нуждающуюся в лечении, от необычных особенностей индивидуального поведения — в этом последнем случае никто не имеет права вмешиваться в жизнь человека. Время от времени мы видим людей или слышим о людях, которые с обычной точки зрения ведут себя весьма странно, например, узнаем о том, что некто живет один с дюжиной кошек и практически ни с кем не разговаривает. Поведение подобных людей отклоняется от нормы, оно может приносить человеку неприятности или горе, может способствовать психической дисфункции, однако многие специалисты считают его скорее эксцентричным, чем патологическим.

Короче говоря, если мы можем согласиться на то, что признаками патологического поведения являются отклонение от нормы, страдания, дисфункция и иногда опасность для себя или для других, мы не должны забывать, что эти критерии часто бывают весьма расплывчатыми. Где та грань, когда признаки патологического поведения — отклонение от нормы, страдания, дисфункция и опасность — проявляются в такой степени, что поведение человека следует признать патологическим? Скорее всего, на этот вопрос невозможно ответить. Немногие из видов патологий, которые мы встретим в этом учебном пособии, столь четко выражены, как это может показаться, и большинство из них клиницисты продолжают обсуждать.

Исходя из вышесказанного возможно выделить критерии идентификации аномального поведения:

1. Атипичность. Т.е. необычное поведение человека. Атипичность рассматривается с точки зрения стреднестатистической нормы. Необходимо заметить, что многие атипичные формы поведения не являются аномальными (например, гениальность).

2. Социальная приемлемость. Этот критерий рассматривается с точки зрения социальной нормы.

3. Опасность. Т.е. если поведение человека может нести опасность обществу (социальным нормам) или себе самому (например, аутоагрессия).

4. Психологический дискомфорт (страдание). Нужно отметить, что если человек не испытывает психологический дискомфорт, он не обязательно здоров. Этот критерий рассматривается с позиций субъективной и функциональной норм.

5. Адаптивность. Аномальное поведение — плохо адаптируемое, т.к. не может привести человека к каким-либо целям, решению проблем.

6. Иррациональность. Аномальное поведение человека не имеет смысла, кажется непонятным и непредсказуемым. Часто люди с аномальным поведением имеют когнитивные расстройства, которые нарушают восприятие человеком окружающей действительности.

В заключение можно сказать, что не существует мыслей, чувств или поведения, которые были бы сами по себе аномальными. Нормальность каждого действия является относительной в связи со множеством других факторов и целиком не зависит от действия самого по себе. Все люди различаются в мыслях, чувствах и поведении. Исследователей в области психологии аномального поведения интересуют именно различия и их степень выраженности.

В обыденном лексиконе есть множество понятий, которые принято употреблять для характеристики непостижимого и странного поведения некоторых людей: смешной, нервный, странный, зажатый, взбалмошный, свихнувшийся, сдвинутый, нервнобольной, дурак, идиот, слабоумный, душевнобольной, помешанный, сумасшедший и многие другие.

В обыденном употреблении эти понятия не являются синонимами. Согласно исследованиям Штумме (Stumme, 1975), они обнаруживают в приведенной последовательности усугубление психического отклонения. Непрофессионалам было предложено оценить незначительные психические расстройства (например, неврозы) на основании их описаний в некоторых историях болезней, и эти отклонения были расценены ими как еще вполне допустимые варианты нормального поведения. Нечто подобное можно сказать и о физических «симптомах». Понятие «болезнь» используется для характеристики только таких состояний, которые уже не выглядят нормальными, а потому нуждаются в особом объяснении. Это могут быть уже заметные или тревожные изменения в самочувствии (в первую очередь боли), в поведении и работоспособности какого-то человека, которые не характерны для него обычно. В норме они могли бы возникнуть, скажем, вследствие перенапряжения или удара судьбы — например, глубокая печаль после утраты близкого человека. Используя понятие «болезнь», мы объясняем такие изменения: они являются следствием каких-либо (предполагаемых) изменений в самом человеке, как правило, в его организме. Это соответствует субъективному впечатлению человека, который и сам называет себя больным. Более точное обозначение этого субъективного состояния — плохое самочувствие, болезнью же можно назвать то, что индивид «имеет на самом деле», а именно конкретное изменение в нем самом.

Кроме психологического («плохое самочувствие») и телесно-биологического аспектов («болезнь») существует еще социальный аспект: изменившееся поведение больного («больное поведение») становится очевидным для окружающих и тем самым оно превращается в социальное явление. Насколько эти изменения кажутся со стороны действительно следствием «не могу», а не «не хочу» — настолько данный индивид рассматривается как больной, соответственно так с ним и обращаются: ему выказывают сострадание и предоставляют помощь, он почти полностью освобождается от своих обычных задач, а также от обязательного соблюдения правил социального поведения. Но зато он имеет и новые обязанности: он должен беречь себя, стараться выздороветь, а с этой целью посещать врача и выполнять все его указания. Социолог Парсонс назвал эту систему измененных ожиданий «роль больного», которая приписывается заболевшему человеку.

Таким образом, то, что обозначается в немецком языке понятием «больной» или «болезнь», заключает в себе три разные перспективы: (1) какое-то измененное (биологически) состояние индивида, его тела или части тела, (2) переживание по поводу какой-то ущербности и недомогания или (3) приписанная роль, связанная с особыми требованиями и привилегиями.

То же самое можно сказать и о понятии здоровье. Здоровье понимается прежде всего как отсутствие болезни, следовательно, отсутствие отклонений в биологических структурах или процессах в организме. Ягода (Jahoda, 1958) в этом смысле пошел гораздо дальше, попытавшись дать позитивное определение mental health (психическое здоровье). В соответствии с этим ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) определяет здоровье как «состояние полного благополучия — физического, душевного и социального». Однако это понятие скорее представляет собой противоположность понятию «плохое самочувствие» — то есть оно определяет «хорошее самочувствие». Согласно Парсонсу, здоровье можно в конечном итоге «...определить как состояние оптимальной работоспособности индивида в смысле эффективного исполнения ролей и задач, соответствующих его социальному статусу». Таким образом, здоровым является работоспособный человек, который оптимально соответствует «нормальным» ролевым ожиданиям и который в состоянии справиться с повседневными требованиями, в результате чего нет нужды приписывать ему особую роль больного Здоровье, следовательно, тоже можно рассматривать исходя из трех разных перспектив: здоровье, хорошее самочувствие, роль здорового.

Понятие «болезнь» — не только описательное понятие. Гораздо больше оно представит собой теоретический конструкт, общую абстрактную модель, служащую для того, чтобы определить необычные и необъяснимые изменения у человека и тем самым якобы понять эти изменения, а кроме того, это понятие указывает, как вести себя по отношению к таким людям.

Подобные основополагающие абстрактные модели играют важную роль в науке; Кун назвал их парадигмами. Парадигма представляет собой основную модель, по которой выверяется и организуется исследование отдельных проблем. В медицине такой основной моделью является общая концепция болезни (См. Рис. 1):

Рис. 1. Плоскости общей модели болезни

Таким образом, модель болезни предполагает следующую цепочку причин и следствий: причина — дефект — картина проявления — следствия, другими словами: причина болезни — болезнь — плохое самочувствие — роль больного (См. Рис 1).

В исследовании общая модель болезни — это прообраз для создания гипотез, поисковая модель для объяснения отклонений, нуждающихся в таком объяснении: жалобы гипотетически обобщаются в некую нозологическую единицу, после чего ищут дефект, лежащий в основе данной единицы, и причину этого дефекта.

В практике модель болезни дает возможность сразу использовать результаты исследований. Врач или психотерапевт должен соотнести жалобы и наблюдаемые у пациента отклонения с одной из многих нозологических единиц. Врачебную диагностику следует понимать именно как такой процесс классификации. Сделав это, врач может перенести на своего пациента все, что он знает благодаря исследованиям о причинах, течении и возможностях лечения данной нозологической единицы. Таким образом, ему нет нужды в каждом отдельном случае специально выяснять причины и разрабатывать концепцию лечения.

Модель болезни имеет значение не только для науки, практики и больного, но и для общества. Со времен Средневековья заботу о тех, кого определили как больных, взяло на себя общество и учредило специальные заведения — больницы. Обеспечить эту заботу должным образом доверялось особой профессиональной группе, врачам, имеющим соответствующие обязанности и права. Если чье-либо состояние было определено как болезнь, то ответственность за этого человека возлагается на систему здравоохранения. И наоборот, если по поводу соответствия модели болезни и некоторого отклоняющегося от нормы состояния возникают сомнения, то компетентность врача может оказаться под вопросом. Поэтому вопросы здравоохранения и профессиональные интересы неизбежно связаны с научной дискуссией о сфере значимости модели болезни.

Когда мы приступаем к обсуждению и оценке, чтобы в конечном итоге поставить определенный диагноз, то располагаем лишь указаниями на то, что болезнь предположительно имеет место: мы наблюдаем какое-то отклонение и оцениваем его как ненормальное и нуждающееся в изменении. Это предположение требует дополнительной проверки.

(1) Наблюдение. Необходимой предпосылкой для того, чтобы применить модель болезни к некоторому состоянию, является наличие наблюдаемых отклонений. Какое-то состояние (или поведение) должно броситься в глаза, потому что оно «другое, чем...». Как правило, речь идет об отклонении от прежнего состояния, то есть о констатации интраиндивидуального изменения во времени. Однако из этого правила есть исключения: называться болезнью может и отклоняющееся от нормы состояние, заданное с самого начала (например, наследственная болезнь), или какое-то отклонение, медленно развивающееся в результате незаметных последовательных изменений. В этих случаях мы имеем дело с отклонением не от «того, что было прежде», а от того, что наблюдается у других.

(2) Оценка. Одной только констатации изменения или «инакости» еще не достаточно — необходима оценка этого наблюдения. Установленное отклонение или изменение должно быть расценено как «ненормальное», то есть как находящееся за пределами чего-то естественного или нормального. Но, как правило, невозможно объективно определить, когда этот рубеж перейден, а значит — с какого момента данный вариант можно рассматривать уже не как экстремальный случай нормы, а как репрезентант анормального.

При процессе оценки состояния человека как «психического расстройства», как правило, участвуют разные нормы. Спонтанное суждение о каком-то наблюдаемом изменении в поведении или переживаниях как о «патологическом» обычно продиктовано субъективным впечатлением, что «это уже не нормально» (субъективная норма). Когда суждение выносится специалистами, в нашем случае — психиатрами и психологами, то дополнительно привлекаются социальные, статистические и функциональные нормы.

Так, определение психического расстройства по существующим системам классификации, МКБ-10 или DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство психических расстройств Американской психиатрической ассоциации), опирается на следующие моменты:

1. Определенные типы поведения не должны превышать некую, как правило, статистически установленную частоту (например, при паническом расстройстве — не больше трех панических атак за четыре недели).

2. Другие типы поведения социально не приемлемы, например некоторые сексуальные ориентации, диагностируемые как парафилии (только в том случае, если от этого страдает сам индивид — субъективная норма, или если он причиняет страдание другим — социальная норма).

3. Состояния рассматриваются как дисфункциональные и поэтому наносящие ущерб индивиду, например нарушение эрекции дисфункционально в плане сексуального удовлетворения или возможности оплодотворения.

Современные системы классификации немало способствовали объективности и надежности клинической постановки диагноза, и этот прогресс не в последнюю очередь заключается в том, что статистические, функциональные и социальные нормы четко определены для каждого отдельного психического расстройства.

Некоторые состояния, которые считаются патологическими, могут быть тем не менее определены как находящиеся в пределах нормы. Необходимость изменения состояния, которое рассматривается как патологическое, также заложена в модели болезни. Оценивая состояние как нуждающееся в изменении, мы устанавливаем в соответствующей системе координат второе пограничное значение, которое, как правило, располагается выше, чем пограничное значение между нормальным и анормальным.

Желание изменить свое состояние может высказываться самим пациентом, и уже одно это является ясным указанием на то, что отклоняющееся и анормальное состояние действительно имеет место, а следовательно, можно предположить наличие какой-то болезни.

Различать два пограничных значения необходимо и для психических болезней. Давние эпидемиологические обследования случайных выборок населения показали, что примерно 80% обследованных обнаруживают симптомы психических болезней. Для заключительного вывода из полученных результатов был введен критерий «потребность в лечении», и в результате процент заметно сократился до величины, уже не столь поражающей воображение. В системах классификации (МКБ и DSM) потребность в лечении подразумевается как данность в том случае, если симптомы наносят ущерб профессиональной работоспособности, обычной социальной деятельности или социальным отношениям либо причиняют ярко выраженное страдание, и диагноз ставится только тогда, когда помимо симптоматики можно констатировать подобные ограничения.

Наблюдение изменений и их оценка — только первые шаги. Для применения модели болезни необходим следующий шаг: (3) Дальнейшая проверка. Если некое изменение в состоянии человека расценено как анормальное и нуждающееся в изменении, то напрашивается предположение, что оно является следствием какой-то болезни. С помощью объективных данных осмотра (например, рентгенограммы или анализа крови), которые не зависят от высказываний пациента, делается попытка эту гипотезу подкрепить, то есть доказать болезненный дефект как при исследовании новой болезни, так и при обычной постановке диагноза в каждом конкретном случае. Если такие объективные критерии отсутствуют (что вполне обычно для психических расстройств), то огромное значение для «интерпретации как патологического» приобретают критерии «наблюдения отклонения» и особенно «оценка как анормального и как нуждающегося в изменении».

Именно потому, что центральное место в этом процессе занимает оценка, здесь невозможно четко очертить предметную область. С течением времени ценностные представления меняются, и модель болезни начинают (пробным образом) применять к таким состояниям, которые прежде не принимались во внимание. Так произошло, например, с никотиновой зависимостью или страстью к азартным играм. Бывает и наоборот: модель болезни перестали применять, например, к гомосексуализму. Соответственно этому изменяется и представление о здоровье.

Эта неопределенность, однако, несет в себе и опасность злоупотреблений, когда какие-то отклонения от действующих социальных норм рассматриваются как патологические. Примером тому можно назвать диагноз «демократического помешательства», открытый психиатром Гроддеком в 1850 г., два года спустя после революции 1848 г., или интернирование диссидентов в психиатрические клиники в СССР.

Со времен Гиппократа врачи пытались определить, что же такое болезнь. Точки зрения на этот вопрос отличались большим разнообразием. С помощью определения болезни обычно пытаются охарактеризовать предметную область медицины, то есть по возможности однозначно очертить область наблюдаемых отклонений. После всего, о чем мы говорили выше, крушение подобных попыток не кажется удивительным. Если бы можно было точно определить обязательную для всех случаев предметную область, то мы получили бы четкую маркировку: какие конкретно явления подпадают под понятие болезни, а какие — нет. Тем самым модель болезни утратила бы свою направляющую роль в исследовании. Именно благодаря тому, что модель болезни все еще относительно открыта, и именно в той мере, насколько она открыта, ее можно использовать, применяя ко все новым явлениям и состояниям. Общее понятие болезни подразумевает не только предметную область, но и «поисковую модель», с которой мы подходим к какой-либо предметной области.

В медицине вполне можно обойтись без общего дескриптивного понятия болезни; необходимы лишь определения конкретных болезней, то есть четко отграниченные отдельные нозологические единицы. Разграничение болезни и здоровья в целом требуется только для выполнения общественных задач по обеспечению больных. С этой целью было принято прагматичное решение: больные — это все люди, которых врачи (в экстремальных случаях — врачи-эксперты страхового общества либо больничной кассы) определили как больных, поставив им тот или иной диагноз.

Что касается понятия «здоровье», то здесь ситуация иная. Нет никаких специальных понятий здоровья; человек не может быть здоров тем или иным образом. Если у него есть какая- либо болезнь, то есть «в нем» присутствует дефект, значит, этот человек нездоров, при этом безразлично, какая именно у него болезнь. В этом отношении здоровье можно понимать как отсутствие какой бы то ни было болезни.

У человека может быть какая-то болезнь, но при этом он необязательно должен чувствовать себя больным, да и со стороны не всегда можно распознать симптомы болезни; например, даже при запущенной раковой опухоли человек может считать себя совершенно здоровым — в том смысле, что он хорошо себя чувствует. Иногда возникали дискуссии, не рациональнее ли определять «больной» и «здоровый» как две независимые величины. Это, несомненно, имеет смысл, так как болезнь объективна, а хорошее (или плохое) самочувствие субъективно, я могу чувствовать себя больным, хотя у меня нет никакой болезни, и я могу чувствовать себя здоровым, несмотря на наличие болезни.

Симптомы и данные осмотра при недомогании очень многогранны, и какое-либо всеобъемлющее описание и объяснение всех симптомов вряд ли имеет смысл. В сфере психических расстройств проблемой общего понимания психических симптомов усиленно занималась общая психопатология — частная дисциплина психиатрии.

Что касается «хорошего самочувствия», то здесь подобное упорядочение невозможно, поскольку, как уже отмечалось, невозможно говорить о «различных формах здоровья». Отсюда и множество попыток прийти к какому-нибудь позитивному определению «хорошего самочувствия» на основе придуманных признаков, например вышеупомянутое определение понятия полного благополучия ВОЗ. Другие признаки так или иначе допустимы: ощущение счастья, удовлетворенность, уравновешенный темперамент, интеллектуальность и «примерное» социальное поведение. Ягода выдвигает шесть критериев психологического здоровья:

1. позитивная установка по отношению к собственной личности,

2. духовный рост и самореализация,

3. интегрированная личность,

4. автономия, самодостаточность,

5. адекватность восприятия реальности,

6. компетентность в преодолении требований окружающего мира.            

Основываясь на обширном анализе опросников, Беккер формулирует три главных компонента (факторы второго порядка) душевного здоровья: душевное и физическое хорошее самочувствие (с первичными факторами: полнота чувств, альтруизм и отсутствие жалоб), самоактуализация (развитие, автономия) и уважение к себе и другим (чувство собственной ценности, способность любить).

В выборе таких признаков (и соответственно в конструировании и подборе опросников) особенно ясно видно, что в определении не только плохого самочувствия, но и хорошего самочувствия используются оценки, которые крепко спаяны с культурой и потому непостоянны. Состояние плохого или хорошего (психического) самочувствия предполагает некое ценностное суждение, основанное на «нормативных представлениях о человеческом бытии и сосуществовании».

Вышеупомянутые критерии психического хорошего самочувствия, которые выдвинули Меннингер, Ягода и Беккер, отчетливо показывают, что таким способом едва ли можно определить «среднее состояние», а только некое идеальное состояние; Брандштеттер говорит о «концепциях оптимального развития». Между этим идеальным состоянием психического хорошего самочувствия в смысле оптимального развития (или «полностью функционирующей личности»), с одной стороны, и экстремальным случаем психического плохого самочувствия (или формой проявления отдельных психических болезней) — с другой стороны, можно предположить наличие нейтральной области усредненного нормального состояния. Таким образом, если болезнь и здоровье понимаются как две взаимоисключающие категории, то плохое самочувствие и хорошее самочувствие можно представить как экстремальные полюсы одного континуума, имеющего нейтральную среднюю область, границы которой расплывчаты. Коль скоро человеку при наличии соответствующих признаков, указывающих на наличие болезни, может отводиться роль больного с соответственно измененным спектром ожиданий, то точно так же другому человеку, у которого нет признаков, указывающих на повреждения, и не наблюдается никаких отклонений, приписывается роль здорового. Это подразумевает ожидание, что данный индивид в состоянии исполнять свои нормальные роли (работающего человека, отца семейства, руководителя компании, совершеннолетнего гражданина и т. д.), предполагается также, что он удовлетворяет этим ролевым ожиданиям довольно хорошо. Однако и здесь можно предположить наличие нейтральной срединной сферы социальных ролевых ожиданий. Роль здорового лишь тогда приписывается ясно и определенно, когда помимо отсутствия признаков, указывающих на наличие болезни, человек еще считается физически сильным и уравновешенным. Аналогично тому, как приписывание роли «больного» имеет негативную стигматическую обратную реакцию, можно констатировать и обратную реакцию на роль «здорового», прежде всего особую работоспособность и выносливость

 На самом нижнем уровне модели болезни находятся причины болезни (Рис 1.). Индивид считается окончательно вылеченным, то есть снова здоровым, только тогда, когда исчезают индивидуальные причины болезни.

Болезнь как прямое следствие причин болезни — это слишком упрощенное представление. Болезнь или здоровье являются результатом взаимодействия болезнетворных факторов (вирусов, излучения или стресса) и факторов, благоприятных для здоровья, таких как сохранная иммунная система, хорошая конституция или хорошо разработанная стратегия совладания. Здоровье — это не только состояние, которое должно быть восстановлено лечебными мероприятиями; здоровье — это еще и цель превентивных мер. В соответствии с этим Беккер дает следующее определение: «Под ''душевным здоровьем'' мы понимаем набор всех тех психических качеств (то есть относительно стабильных характеристик эмоций и поведения), которые... снижают вероятность возникновения психического заболевания».

Однако вероятность возникновения психического расстройства снижается не только благодаря определенным свойствам личности, но и соответствующим экологическим, экономическим и социальным условиям жизни. Идеальное состояние «гомеостаза», на которое можно было бы ориентироваться в превентивных мероприятиях, характеризуется поэтому гораздо шире, чем только свойствами личности: отличительными особенностями организма, психики, взаимодействием личность — окружающий мир и самим окружающим миром; точно так же и причины болезни можно найти и в соматической, и в психической, и в социальной сфере.

Понятия «здоровый» и «больной» соотносимы друг с другом. То же самое можно сказать не только о болезни и здоровье, но и по поводу всех четырех плоскостей, которые различают в модели болезни: болезнетворные и превентивные (способствующие здоровью) факторы, болезнь и здоровье, плохое и хорошее самочувствие и, наконец, роль больного и роль здорового. Разнообразие попыток определения (психической) болезни и еще более (психического или душевного) здоровья можно упорядочить и систематизировать, относя их к той или иной плоскости общей модели болезни.

Проблема нормы, а точнее, изучения психологических особенностей здорового человека в последнее время относится к числу перспективных теоретико-практических направлений в психологии аномального поведения и клинической психологии. Определение факторов, противостоящих возникновению расстройств психики, выявление личностных параметров, которые приводят к повышению устойчивости к неблагоприятным воздействиям окружающей среды может способствовать гораздо лучшему пониманию этиологии организменных поломок. Представления о психическом здоровье человека в высшей степени обусловлены историческим и социокультурными аспектами. Современное его понимание сводится в основном к следующему: психическое здоровье — состояние душевного благополучия, которое характеризуется отсутствием болезненных психических проявлений, обеспечивающее регуляцию поведения, адекватного условиям окружающей среды. В понятии психического здоровья отражены общественные и групповые нормы и ценности.

Критерии психического здоровья в настоящее время выражаются в следующих позициях:

• адекватность субъективных образов объективной действительности;

• адекватность уровней зрелости эмоционально-волевой и интеллектуальной сфер возрасту;

• способность к саморегуляции поведения;

• разумное планирование жизненных целей и поддержание активности при их достижении.

Мы уже говорили о разнице между аномальным и девиантным поведением. Необходимо дать определение девиантного поведения.

Девиантное поведение [от позднелат. deviatio — отклонение] — это поведение, отклоняющееся от общепринятых норм — нравственных, а иногда и правовых, включает антидисциплинарные, антисоциальные, делинквентные (противоправные) и аутоагрессивные поступки. Последние могут быть как патологическими (различные формы патологии личности и личностного реагирования), так и непатологическими (психологическими).

Непатологические девиации в основном обусловлены социально-психологическими девиациями личности (прежде всего, микросоциально-психологической запущенностью) и являются проявлениями ситуационных характерологических реакций (протеста, отказа, имитации, эмансипации и др). Группа патологических форм девиантного поведения у детей и подростков в клиническом плане связана в основном с патологическими ситуационными (патохарактерологическими) реакциями, психогенными формированиями личности, проявлениями психопатий в стадии их становления, а также с непроцессуальными (резидуально-органическими и соматогенными) психопатоподобными состояниями

 Важнейшими критериями отграничения патологических форм девиантного поведения от непатологических являются (Ковалев):

1. наличие определенного патохарактерологического синдрома (например, синдрома повышенной аффективной возбудимости, эмоционально-волевой неустойчивости, истероидных, эпилептоидных, гипертимных черт характера и др);

2. проявление девиантного поведения за пределами основных для ребенка или подростка микросоциальных групп: семьи, коллектива школьного класса, референтной группы подростков и др;

3. полиморфизм девиантного поведения, т.е. сочетание у одного и того же подростка девиантных поступков разного характера — антидисциплинарных, антисоциальных, делинквентных, аутоагрессивных;

4. сочетание нарушений поведения с расстройствами невротического уровня — аффективными, сомато-вегетативными, двигательными;

5. динамика девиантного поведения в направлении фиксации стереотипов нарушенного поведения, перехода их в аномалии характера и патологию влечений с тенденцией к патологической трансформации личности.

К основным видам девиантного поведения относят преступность и уголовно не наказуемое (непротивоправное) аморальное поведение (систематическое пьянство, стяжательство, распущенность в сфере сексуальных отношений и т.п.). Действия конкретной личности, отклоняющиеся от установленных в данном обществе и в данное время законов, угрожающие благополучию других людей или социальному порядку и уголовно наказуемы в крайних своих проявлениях, используется понятие «делинквентность» (от лат. delinquens — проступок, провинность). Личность, проявляющая противозаконное поведение, квалифицируется как делинквентная личность (делинквент), а сами действия — деликтами.

Отличия делинквентного от криминального поведения коренятся в тяжести правонарушений, выраженности их антиобщественного характера. Криминальное поведение является утрированной формой делинквентного поведения вообще. В целом делинквентное поведение непосредственно направленно против существующих норм государственной жизни, четко выраженных в правилах (законах) общества.

В специальной литературе рассматриваемый термин используется в различных значениях.

А.Е. Личко, введя в практику подростковой психиатрии понятие «делинквентность», ограничил им мелкие антиобщественные действия, не влекущие за собой уголовной ответственности. Это, например, школьные прогулы, приобщенность к асоциальной группе, мелкое хулиганство, издевательство над слабыми, отнимание мелких денег, угон мотоциклов. В.В. Ковалев возражает против такой трактовки делинквентности, указывая, что делинквентное поведение является поведением преступным.

Получивший широкое распространение термин «делинквент» за рубежом по большей части употребляется для обозначения несовершеннолетнего преступника. Так, в материалах ВОЗ делинквент определяется как лицо в возрасте до 18 лет, чье поведение причиняет вред другому индивиду или группе и превышает предел, установленный нормальными социальными группами в данный момент развития общества. По достижении совершеннолетия делинквент автоматически превращается в антисоциальную личность.

В психологической литературе понятие делинквентности скорее связывается с противоправным поведением вообще. Это любое поведение, нарушающее нормы общественного порядка. Данное поведение может иметь форму мелких нарушений нравственно-этических норм, не достигающих уровня преступления. Здесь оно совпадает с асоциальным поведением. Оно также может выражаться в преступных действиях, наказуемых в соответствии с Уголовным кодексом. В этом случае поведение будет криминальным, антисоциальным.

 Приведенные виды делинквентного поведения можно рассматривать и как этапы формирования противозаконного поведения, и как относительно независимые его проявления.

Многообразие общественных правил порождает большое количество подвидов противоправного поведения. Проблема классификации различных форм делинквентного поведения носит междисциплинарный характер.

В социально-правовом подходе широко используется деление противоправных действий на насильственные и ненасильственные (или корыстные).

В рамках клинических исследований представляет интерес комплексная систематика правонарушений В. В. Ковалева, построенная по нескольким осям. На социально-психологической оси — антидисциплинарное, антиобщественное, противоправное; на клинико­психопатологической — непатологические и патологические формы; на личностно-динамической — реакции, развитие, состояние. А.Г. Амбрумова и Л.Я. Жезлова предложили социально­психологическую шкалу правонарушений: антидисциплинарное, антисоциальное, делинквентное — преступное и аутоагрессивное поведение (следует отметить, что данные авторы к делинквентному относят только преступное поведение).

Для решения таких вопросов, как определение степени выраженности делинквентности и меры воздействия на личность, важное значение также имеет систематизация типов правонарушителей. В 1932 г. Н.И. Озерецким была предложена актуальная и сегодня типология несовершеннолетних правонарушителей по степени выраженности и характеру личностных деформаций: случайные, привычные, стойкие и профессиональные правонарушители.

Среди подростков, совершивших правонарушения, А.И. Долгова, Е.Г. Горбатовская, В.А. Шумилкин и др. в свою очередь выделяют следующие три типа:

1. последовательно-криминогенный — криминогенный «вклад» личности в преступное поведение при взаимодействии с социальной средой является решающим, преступление вытекает из привычного стиля поведения, оно обусловливается специфическими взглядами, установками и ценностями субъекта;

2. ситуативно-криминогенный — нарушение моральных норм, правонарушение непреступного характера и само преступление в значительной степени обусловлены неблагоприятной ситуацией; преступное поведение может не соответствовать планам субъекта, быть с его точки зрения эксцессом; такие подростки совершают преступления часто в группе в состоянии алкогольного опьянения, не являясь инициаторами правонарушения;

3. ситуативный тип — незначительная выраженность негативного поведения; решающее влияние ситуации, возникающей не по вине индивида; стиль жизни таких подростков характеризуется борьбой положительных и отрицательных влияний.

Аналогично В.Н. Кудрявцев говорит о профессиональных преступниках (лицах, регулярно совершающих преступления, живущих на доходы от них), ситуативных (действующих в зависимости от обстановки), случайных (преступивших закон только однажды).

Делинквентное поведение как форма девиантного поведения личности имеет ряд особенностей.

Во-первых, это один из наименее определенных видов отклоняющегося поведения личности. Например, круг деяний, признаваемых преступными, различен для разных государств, в разное время. Сами законы неоднозначны, и в силу их несовершенства большая часть взрослого населения может быть подведена под категорию «преступников», например по таким статьям, как уклонение от уплаты налогов или причинение кому-либо физической боли. Аналогично этому, все знают, что лгать нельзя. Но человек, говорящий правду всегда и везде, невзирая на обстоятельства, будет выглядеть более неадекватным, чем тот, кто лжет уместно.

Во-вторых, делинквентное поведение регулируется преимущественно правовыми нормами — законами, нормативными актами, дисциплинарными правилами.

В-третьих, противоправное поведение признается одной из наиболее опасных форм девиаций, поскольку угрожает самим основам социального устройства — общественному порядку.

В-четвертых, такое поведение личности активно осуждается и наказывается в любом обществе. Основной функцией любого государства является создание законов и осуществление контроля за их исполнением, поэтому в отличие от иных видов девиаций, делинквентное поведение регулируется специальными социальными институтами: судами, следственными органами, местами лишения свободы.

Наконец, в-пятых, важно то, что противоправное поведение по своей сути означает наличие конфликта между личностью и обществом — между индивидуальными стремлениями и общесвтенными интересами.

Вопрос о влиянии психопатологии (в любом возрасте) на делинквентное поведение личности остается дискуссионным. «Проблема соотношения психических отклонений и антиобщественного поведения — одна из самых сложных и запутанных в психиатрии», замечает В.В. Королев. В качестве наиболее распространенных аномалий, сочетающихся с делинквентным поведением, называются: психопатия; алкоголизм; невротические расстройства; остаточные явления черепно-мозговых травм и органические заболевания головного мозга; интеллектуальная недостаточность.

Люди, имеющие психические аномалии, проявляют сниженную способность осознавать и контролировать свои действия вследствие интеллектуальной или эмоционально-волевой патологии. В то же время отклонения от медицинской нормы нельзя считать конкретными причинами, вызывающими преступные действия, хотя в ряде случаев они сочетаются.

При сочетании психического расстройства с определенными условиями можно ожидать возникновение патологического аффекта, существенно снижающего вменяемость человека, т. е. его способность осознавать свои действия и контролировать их.

Многие авторы также рассматривают маломотивированные, нередко неожиданные для окружающих жестокие убийства именно как проявление патологического поведения. Ю.Б. Можгинский указывает, что в случае подобных преступлений, совершенных подростком без признаков психического расстройства до убийства, прослеживаются две основные патологические тенденции: нарушение аффектов (депрессии, дистимии) и кризис личности (психопатическое развитие). Данные нарушения безусловно сочетаются с конкретным социально-психологическим контекстом. Среди них автор называет конфликтную ситуацию, длительный стресс (затяжной конфликт в семье), влияние подростковой группы (групповых ценностей и правил), комплекс неполноценности, незначительную внешнюю угрозу.

X. Ремшмидт в этиологии делинквентного поведения подростков выделяет легкие эмоциональные повреждения без признаков других психических заболеваний; выраженные эмоциональные нарушения, которые манифестируются страхами, тоской или насильственным способом поведения.

Расстройства настроения в ряде случаев сочетаются с патологией влечений, например патологическое поведение с периодическим неодолимым влечением к поджогам (пиромания) или воровству (клептомания). К этому же ряду расстройств влечений относятся склонность к побегам и бродяжничество. В целом синдром нарушенных влечений характеризуется: импульсивностью, стойкостью, чуждостью для личности и неодолимостью. X. Ремшмидт, описывая депрессивных делинквентов, говорит о чередовании состояний «усиления влечений и агрессии» и «абсолютной утраты влечений».

Приведенные данные позволяют говорить о том, что аффективный профиль является одним из наиболее значимых свойств личности, связанных с антисоциальным поведением и зависящих в свою очередь от совокупности внутренних и внешних факторов.

Таким образом, по детерминации поведения можно выделить несколько основных групп делинквентных личностей:

• ситуативный правонарушитель (противоправные действия которого преимущественно спровоцированы ситуацией);

• субкультурный правонарушитель (нарушитель, идентифицировавшийся с групповыми антисоциальными ценностями);

• невротический правонарушитель (асоциальные действия которого выступают следствием интрапсихического конфликта и тревоги);

• «органический» правонарушитель (совершающий противоправные действия вследствие мозговых повреждений с преобладанием импульсивности, интеллектуальной недостаточности и эффективности);

• психотический правонарушитель (совершающий деликты вследствие тяжелого психического расстройства — психоза, помрачения сознания);

• антисоциальная личность (антиобщественные действия которой вызваны специфическим сочетанием личностных черт: враждебностью, неразвитостью высших чувств, неспособностью к близости

В исследованиях, посвященных отклоняющемуся поведению, значительное место отводится изучению его мотивов, причин и условий, способствующих его развитию, возможностей предупреждения и преодоления. Как мы уже говорили, сами по себе девиантные поступки не являются обязательным признаком психических нарушений и, тем более, серьезного психического заболевания. В основном они обусловлены социально-психологическими девиациями личности, прежде всего, микросоциально-психологической запущенностью, а также ситуационными характерологическими реакциями (протеста, отказа, имитации, эмансипации и др.).

Социально-психологические факторы девиантного поведения

При рассмотрении вопроса о генезисе девиантного поведения акцент ставится на социально-психологических факторах.

Психологические особенности социума, характеризующегося непрерывным увеличением объема информации, благоприятного для возникновения эмоциональной депривации, с пошатнувшимся институтом брака и семьи, нарастанием относительной социальной изоляции и отчужденности людей при повышении уровня занятости, ответственности, дефицита времени, способствуют формированию нарушений поведения. Ситуации недостаточной социально­психологической адаптированности ребенка или подростка, плохом усвоении социально одобряемых поведенческих стереотипов с интериоризацией асоциальных ценностей, влиянием асоциальных установок выступают в виде важной предпосылки антиобщественного поведения (Чудновский).

А.И. Долгова отграничивает три степени личностной деформации, которая приводит к формированию делинквентного поведения. Самая легкая из них обусловливает социально- деформированное поведение (7% обследованных правонарушителей), более тяжкая — социально­нравственную деформацию поведения (10%), самая тяжелая — социально-нравственно-правовую деформацию поведения (83%). А.И. Долгова выделяет также насильственный и корыстный типы деформации. При насильственном имеет место стремление к самоутверждению, к представлению себя сильной и справедливой натурой, при этом представления о справедливости искажены. Для таких несовершеннолетних характерны групповой эгоизм, тесная привязанность к неформальной группе, культ силы, жестокость, убежденность в правильности своего поведения. Для корыстного типа характерен не групповой, а индивидуальный эгоизм, у таких личностей более деформированы ценностные ориентации, они полностью осознают противоправный характер своих действий; им характерны скрытность, наличие корыстных установок, аморальность, более глубокая социальная запущенность. По данным В.В. Королева, более половины делинквентов имеют деформации по корыстному типу (50,8%), приблизительно пятая часть — по насильственному типу (20,6%), более четверти — по смешанному типу (28,6%). Все несовершеннолетние правонарушители при сопоставлении их с социально адаптарованными сверстниками обнаруживают отсутствие ориентации на высшие общественные интересы, на альтруистическую деятельность, на творческую работу, на любовь и авторитет друзей и т.д. у них преобладает ориентация на материальное благополучие, на власть, на славу.

Социальное напряжение в обществе создает условия для интенсивного возникновения психических расстройств и социально опасных форм отклоняющегося поведения (алкоголизм, наркомании, суициды, преступность); при этом рост случаев психических расстройств и отклоняющегося поведения, в свою очередь, усиливает социальное напряжение в популяции.

При изучении патогенного влияния на психическое здоровье социальных факторов следует дифференцировать их на две группы: макросоциальные и микросоциальные. Первые непосредственно обусловлены общественным строем, социально-экономической и политической структурой общества. Вторые отражают конкретные направления общественной жизни людей в ее различных сферах (труд, отдых, быт). Психологические проблемы в семье и в рабочей микрогруппе по-прежнему остаются одной из основных причин развития нарушений психического здоровья, преломляясь через призму макросоциальных условий (Дмитриева, Положий).

Семья — это малая группа и социальный институт. Семья как социальная группа может быть фактором девиантности или фактором антидевиантности. «Хорошая семья» как семья без конфликтов — антидевиантный фактор. «Плохая семья» как семья с множеством конфликтов — девиантный фактор. Семья как социальный институт — это институт социализации и институт социального контроля. Процесс социализации очень важен для формирования социальных качеств личности. Более того, семья определяет первичный социальный статус человека и начало его карьеры. Это очень важно, поскольку социальный статус («класс») определяет, более или менее, социальное поведение, включая девиантное поведение. Семья — наиболее важный институт социального контроля. Семья — институт внешнего контроля, но он формирует «внутренний» контроль — веру, совесть и т.д. Невозможным (или очень сложным) является исправление недостатков семейного воспитания. Результаты эмпирических исследований подтверждают эти утверждения.

 Семья, будучи социальным институтом, является одним из институтов социализации и одним из институтов социального контроля. Последние два обстоятельства особенно важны для нашей темы.

Социализация — многозначный термин. Педагоги и психологи акцентируют внимание на социализации как процессе усвоения индивидом знаний, социальных норм, образцов поведения. Для социолога под социализацией понимается прежде всего включение индивида в общество, в систему общественных отношений посредством наделения его (индивида) общественными свойствами. При этом общество (через свои институты, в том числе семью) предоставляет набор социальных позиций; наделяет индивидов свойствами (знаниями, профессиональными навыками, умениями), необходимыми для занятия имеющихся («предоставленных») позиций; определяет механизм распределения индивидов по позициям.

Одним из важнейших интегративных «девиантогенных» факторов, влияющих на уровень, структуру, динамику девиантности и ее различных проявлений (преступности, наркотизма, пьянства и др.), является противоречие между потребностями людей и возможностями их удовлетворения. Последние же зависят прежде всего от социально-экономического статуса индивида, от его места в социальной структуре общества. А эти статус и место в значительной степени определяются (во всяком случае в начале жизненного пути как стартовая площадка карьеры) статусом и местом родительской семьи в обществе.            

Основными «девиантогенными» факторами являются:

• социальное происхождение;

• ранняя социализация;

• дефекты семейной социализации и условия воспитания в конфликтных (десоциализированных, «неблагополучных») семьях

Итак, первый объективный не зависящий ни от индивида, ни от его родителей факт, влияющий на большую или меньшую вероятность негативного девиантного поведения в будущем — социальное происхождение. Еще в 1977 г. коллективу лаборатории социологических исследований Научно-исследовательского института комплексных социальных исследований при Ленинградском государственном университете удалось показать зависимость различных видов активности людей от их социального происхождения и социального статуса. В настоящее время накоплен огромный отечественный и зарубежный эмпирический материал, подтверждающий сказанное. И хотя вертикальная мобильность людей в современных развитых странах достаточно велика (в частности, «система образования... стремится как можно дольше оставлять открытыми возможности для приобретения качеств, позволяющих человеку подняться над социальным классом своего происхождения» , однако зависимость от социально-экономического положения родительской семьи еще велика и в значительной степени определяет возможности социальной мобильности, карьеры и ее успешности, а следовательно, больших или меньших возможностей для удовлетворения своих потребностей.

Вторым важнейшим фактором является ранняя социализация. По утверждению психологов и педагогов, дети, лишенные в возрасте до одного года теплых эмоциональных контактов с матерью, вырастают с повышенной агрессивностью. Также по мнению психологов, основные черты характера складываются в возрасте до 5-6 лет. Ясно, что неблагоприятные семейные условия формирования характера скажутся в более позднем возрасте. Отрицательно влияет на формирование характера и других психологических свойств личности авторитарный стиль семейного воспитания, традиционный для России. Многочисленные наблюдения за детьми и эксперименты с животными приводят исследователей к выводу о том, что наказание не только не устраняет агрессивность, но поощряет и усиливает ее. Подавляющее большинство лиц, совершивших насильственные преступления, в детстве подвергались унижению, наказаниям, страдали от жестокого обращения со стороны взрослых и, в свою очередь, уже в детстве обращали свою агрессивность на младших, более слабых или же на животных. Так жертвы становятся палачами.

Интересно отметить, что все основные «криминогенные» факторы, тщательно изучаемые современной зарубежной криминологией — гендер (пол), возраст, раса (этническая принадлежность), класс — в конечном счете опосредованы семьей.  Наконец, третьим девиантогенным фактором выступают многочисленные дефекты семейной социализации и условия воспитания в конфликтных (десоциализированных, «неблагополучных») семьях. Об этом немало написано в зарубежной и отечественной литературе.

Уже из сказанного ясно, сколь велика роль семьи как одного из институтов социального контроля. Под социальным контролем понимается механизм самоорганизации (саморегуляции) и самосохранения общества путем установления и поддержания в данном обществе нормативного порядка, устранения или нейтрализации, или минимизации нормонарушающего (девиантного) поведения.

 Социальными регуляторами человеческого поведения служат выработанные обществом ценности и соответствующие им нормы. Основными методами социального контроля являются поощрение и наказание. Поощрение всегда эффективнее, наказание — популярнее... Различаются формы социального контроля: внутренний (интернализированные ценности, совесть) и внешний (со стороны общества, государства и их органов), формальный и неформальный, а также «косвенный», означающий ориентацию индивида на значимых близких, референтную группу.

Семья является институтом «внешнего» контроля, но формирующим основы контроля внутреннего — наиболее значимого и эффективного. Если семья с детства сформировала в человеке представления об абсолютной ценности любого человека и живого существа, о неприкосновенности чужой (частной, коллективной, государственной) собственности, о терпимости к чужым взглядам, обычаям, привычкам, и эти представления стали личными убеждениями человека, — он будет поступать в соответствии со своими убеждениями и вряд ли причинит вред другому лицу и его имуществу.

Но формируются позитивные черты личности не столько в результате назиданий и деклараций, сколько на личном примере родителей, других членов семьи. И если семья формирует (словами или личным примером) лживость, привычку взять «что плохо лежит», пренебрежение чужими интересами, нетерпимость к чужим взглядам и поступкам и т.п., — вероятность негативных девиаций очень высока.

Поскольку семья служит институтом социального контроля со дня рождения человека, «лепит» ребенка по образу и подобию своему, влияет на формирование свойств личности в наиболее восприимчивом возрасте, постольку и роль семейного воспитания превосходит по значимости все другие средства социального контроля. «Практика показывает, что такие негативные явления, как пьянство, наркомания, проституция и т. д., хотя и связаны с улицей, с бытом и досугом, в какой-то мере с местом работы и учебы, берут свое начало в семье и в ней проявляют себя наиболее активно»

 То, что «испорчено» семьей и в семье, очень трудно, если не невозможно, «исправить» с помощью других институтов социального контроля. Во всяком случае, сегодня уже очевидна неэффективность полиции и уголовной юстиции в сфере контроля над преступностью («кризис наказания») (Гилинский Я.И.).

 Основой оценки девиантного поведения человека является анализ его взаимодействия с реальностью, поскольку главенствующий принцип нормы — адаптивность — исходит из приспособления (адаптивности) по отношению к чему-то или кому-то, т.е. реальному окружению индивида. К признакам нарушения социальной адаптации относят:

• снижение потребности в принадлежности к социуму, в принятии и поддержке окружающими людьми;

• потеря социально направленных чувств;

• недоверие к близкому социальному кругу и социальным нормам;

• неконтактность;

• негативное отношение к требованиям окружающих и конфликтность во взаимоотношениях с ними

 Среди психологических факторов отклоняющегося поведения важную роль играет мотивация, выполняющая четыре основные функции: отражательную, побудительную, регулятивную, контролирующую. Делинквентное и криминальное поведение коррелирует не столько со слабыми знаниями морально-правовых требований, сколько с криминогенной деформацией побудительных мотивов. Формирование системы побуждений личности возможного правонарушителя и их актуализация в конкретной жизненной ситуации выполняют отражательную функцию; возникновение мотива и формирование цели поведения — побудительную; выбор путей достижения цели, прогноз возможных последствий и принятие решения на совершение проступка — регулятивную; контроль и коррекция действий, анализ наступивших последствий, раскаяние или выработка защитного мотива — контролирующую (Кудрявцев).   

Социологические концепции девиации

Для того, чтобы глубже понять механизмы девиантного поведения, рассмотрим социологические концепции девиации. Биологическое и психологическое объяснения девиации связаны главным образом с анализом природы девиантной личности. Социологическое объяснение учитывает социальные и культурные факторы, на основе которых людей считают девиантами.   

Мы рассмотрим классические социологические теории девиации.

1. Теории аномии или функционалистские теории девиации;

2. Теории Хирши и Реклесса;

3. Теорию дифференциальной ассоциации (Сатерленд);

4. Теорию стигматизации;

5. Теорию конфликта.

1) Теории аномии

В центре внимания теорий аномии, отчуждения и идентификации стоят вопросы совпадения мировоззрения индивида и существующей в обществе системы социальных ценностей. Каждая из этих теорий рассматривает вопросы преступного и отклоняющегося поведения в своем особом ракурсе. Аномия — это состояние дезорганизации личности, возникающее в результате ее дезориентации, что является следствием либо социальной ситуации, в которой имеет место конфликт норм личность сталкивается с противоречивыми требованиями, либо ситуации, когда нормы отсутствуют. Под отчуждением понимается уход индивида от окружающего его мира или его недостаточная внутренняя интеграция.

Термин «аномия» впервые появился в английском языке в 1591 г. ив XVII в. часто использовался теологами, обозначая пренебрежение правом, в частности божественным. Термин был включен в словарь Джонсона в 1755 г. в двух вариантах — английском и французском. В настоящее время больше распространено французское произношение, по-видимому, это объясняется тем, что в язык социологии термин «аномия» был введен в 1897 г. Дюркгеймом. Одна из важнейших теоретических конструкций включает в себя понятие социального отчуждения — явления, изучение которого криминологией началось с обращения Дюркгейма к идее аномии. Разработкой этой концепции занимались Роберт К. Мертон, Ричард Клауорд и Ллойд Оулин, Джекоб Гвост и другие.

Впервые социологическое объяснение девиации было предложено именно в теории аномии, разработанной Эмилем Дюркгеймом. Дюркгейм использовал эту теорию в своем классическом исследовании сущности самоубийства. Он считал одной из причин самоубийства явление, названное аномией (буквально «разрегулированность»). Объясняя это явление, он подчеркивал, что социальные правила играют важную роль в регуляции жизни людей. Нормы управляют их поведением, они знают чего следует ожидать от других и что ждут от них. Жизненный опыт людей (т.е. их удовольствия и разочарования) более или менее соответствует ожиданиям, которые обусловлены социальными нормами. Однако во время кризисов или радикальных социальных перемен, например в связи со спадом деловой активности и безудержной инфляцией, жизненный опыт перестает соответствовать идеалам, воплощенным в социальных нормах. В результате люди испытывают состояние запутанности и дезориентации.

Теория аномии Мертон

 Роберт К. Мертон (1938) внес некоторые изменения в концепцию аномии, предложенную Дюркгеймом. Он считает, что причиной девиации является разрыв между культурными целями общества и социально одобряемыми средствами их достижения. В качестве примера можно привести противоречивое отношение американцев к проблеме богатства. Они с восхищением относятся к финансовому успеху, достижение богатства является общепринятой в американской культуре целью. Социально одобряемые или институционализированные средства достижения этой цели подразумевают такие традиционные методы, как получение хорошего образования и устройство на работу в торговую или юридическую фирму.Но когда мы сталкиваемся с реальным положением дел в американском обществе, становится ясно, что эти социально одобряемые средства недоступны для большинства населения. Многие люди не могут платить за хорошее образование, а лучшие предприятия принимают на работу лишь ограниченное количество специалистов. Согласно Мертону, когда люди стремятся к финансовому успеху, но убеждаются в том, что его нельзя достичь с помощью социально одобряемых средств, они могут прибегнуть к незаконным способам, например, рэкету, спекуляции на скачках или торговле наркотиками.

Критика теории аномии.

 Данная теория в большей степени направлена на низшие слои общества, игнорируется тот факт, что высшие классы и те, кто достиг социально одобряемых целей тоже могут совершать преступления.

2) Теории Хирши и Реклесса

Данные теории делают акцент на том как человек в процессе социализации становится девиантом.

Теория социального контроля Трэвиса Хирши

Хирши считает, что человек в основном является антиобщественным существом и делинквентность бесполезно предотвращать, вводя определенные требования. Основной вопрос в объяснении делинквентности должен быть "почему они не делают этого?". Отвечая на этот вопрос, Хирши ссылается на утверждение, что степень интеграции индивида в группы является очень важным моментом в объяснении противостояния и делинквентности. Для Хирши интеграционное восприятие норм и необходимых соответственных поступков других является основным элементом противостояния в обществе. Так если индивид безразличен к взглядам других и не чувствует необходимости следовать нормам (особенно если нормы в обществе слабо выражены), то он свободен образовывать новые отношения с другими, которые могут предпочитать девиантную активность и соответствующий стиль жизни.

Тревис Хирши считает, что делинквентный акт является результатом, когда личностный долг к обществу слаб или разрушен. Он вводит такие элементы связи, как привязанность, вручение (рациональный элемент в нарушении), вовлечение. Личность, которая привязана к обществу имеет предрасположенность быть более вовлеченной в активность этого общества и воспринимать его договорные связи, как основу нормативного поведения. В своих фантазиях люди более девиантны, чем они это проявляют.

Теория регулирования Реклесса

Предлагаемая У. К. Реклессом теория регулирования исходит из факта существования внутренней и внешней контрольных систем. В основе этой теории лежат представления о внешних и внутренних импульсах, побуждающих либо к делинквентному, либо к законопослушному поведению. Если внутренние и внешние импульсы побуждают к делинквентному поведению, то результатом и будет делинквентное поведение. Для внутреннего регулирования необходимо самосознание, самоконтроль, сильное эго, хорошо развитое суперэго, высокая способность переносить фрустрацию, сопротивляемость различного рода отвлекающим моментам, развитое чувство ответственности, целенаправленность, способность находить удовлетворение в «заменителях», способность к рационализациям, ослабляющим напряжение. Внешнее регулирование представляет собой сложный механизм, действующий в непосредственном социальном окружении индивида и удерживающий его в рамках социальных норм. Устойчивый моральный климат, наличие разумных социальных ожиданий, дисциплина и эффективный надзор за детьми, обеспечение приемлемой сферы деятельности, возможность получить одобрение, возможность выхода из состояния напряжения и фрустрации, идентичность и чувство принадлежности к определенной группе — все это факторы внешнего регулирования. Внешнее и внутреннее регулирование, по- видимому, являются главным опосредующим звеном между давлением, которое оказывает на индивида окружающая действительность, и его внутренними побуждениями

 Факторами внешнего давления могут быть бедность и лишения, конфликты, внешние ограничения, статус группы меньшинства, ограниченный доступ к возможностям достижения успеха и другие стрессовые ситуации. Развлечения, искушения, соблазны, примеры преступного поведения, реклама — все это импульсы, которые даст окружающая среда. Внешнее регулирование может складываться также из таких компонентов, как счастливая семейная жизнь, заинтересованность в деятельности общины, членство в организациях, дружба с хорошими людьми.

Внутреннее регулирование включает в себя копт-роль над побуждениями, мотивами, свободой самовыражения, а также над такими чувствами, как фрустрация, нетерпеливость, разочарование, возмущение, враждебность, унижение. Оно требует способности противостоять внешним и внутренним импульсам, успешно разрешать конфликты, удерживаться от соблазнов и стойко переносить неприятности. Внутреннее регулирование приобретает особо важное значение в мобильном, меняющемся обществе, поскольку порождаемое им отчуждение людей затрудняет им участие в жизни группы и выбивает их из привычной колеи.

Критика теорий Реклесса и Хирши:

• Хириши и Реклесс рассматривают девинатов как лишенных чувства вины

• Теории носят индивидуальный характер не принимается во внимание, что есть целые девиантные субкультуры.

• Не учитыввается, что преступления часто совершаются по ошибке.

3) Теория дифференциальной ассоциации (Сатерленд).

Предложенная Сатерлендом теория дифференцированной связи состояла из следующих положений:

• Процессы, ведущие к систематическому преступному поведению, по своей форме в основном совпадают с процессами, ведущими к законопослушному поведению.

• Систематическое преступное поведение — это процесс связи с теми, кто совершает преступление, подобно тому, как систематическое законопослушное поведение — это процесс связи с теми, кто не нарушает законов.

• Дифференцированная связь есть особый причинный процесс развития систематического преступного поведения.

• Возможность того, что индивид изберет систематическое преступное поведение, в общих чертах обусловливается тем, насколько часты и непосредственны его контакты с моделями такого поведения.

• Индивидуальные различия между людьми в плане личностных характеристик или особенностей социальных ситуаций обусловливают преступное поведение лишь в том смысле, что они влияют на характер дифференцированной связи или на частоту и устойчивость контактов с моделями преступного поведения.

• Конфликт культур — основная причина дифференцированной связи и, стало быть, систематического преступного поведения.

• Социальная дезорганизация — главная причина систематического преступного поведения.

В 1947 г. Сатерленд несколько модифицировал теорию дифференцированной связи с учетом законов научения. В окончательном виде теория дифференцированной связи содержит следующие положения.

• Преступному поведению учатся.

• Преступному поведению учатся, взаимодействуя в процессе общения с другими людьми.

• Научение преступному поведению происходит главным образом в группах, где отношения имеют непосредственный, личный характер.

• Научение преступному поведению включает: а) усвоение приемов совершения преступлений, которые могут быть и очень сложными, и очень простыми; б) специфическую направленность мотивов, устремлений, установок, а также рационализацию поведения.

• Специфическая направленность мотивов и устремлений формируется на основе оценок правовых норм как благоприятных или как неблагоприятных.

• Лицо становится делинквентом в результате преобладания у него оценок, благоприятствующих нарушению закона над оценками, не благоприятствующими этому.

• Дифференцированные связи различаются в зависимости от их частоты, продолжительности, очередности и интенсивности.

• Процесс обучения преступному поведению в ходе контактов с моделями преступного и непреступного поведения включает в себя все механизмы, действующие в процессе любого другого обучения.

• Хотя преступное поведение является выражением общих потребностей и ценностей, оно не может быть объяснено ими, поскольку непреступное поведение выражает те же самые потребности и ценности.

Критика теории Сатерленда:

Теория дифференцированной связи определила развитие научной мысли американских криминологов и других ученых, занимающихся проблемой преступности. Более того, эта теория является в настоящее время наиболее распространенной, если судить об этом по числу журнальных статей, в которых говорится о том, как она подвергается проверке, анализируется и развивается. К 1970 г. в специальных и научных журналах было опубликовано уже около 70 статей, посвященных теории дифференцированной связи, причем за последнее время число таких статей увеличилось.

Теория Сатерленда значительно точнее и глубже, чем подсказанная здравым смыслом уверенность в том, что девиация — это результат того, что человек связался с плохой компанией. Криминальная девиация является результатом преимущественного общения с носителями преступных норм. Более того, Сатерленд тщательно описал факторы, сочетания которых способствуют криминальному поведению. Он подчеркнул, что важную роль в этом играют не контакты с безличными организациями или институтами (например, с законодательными органами или церковью), а повседневное общение — в школе, дома или на месте постоянных «уличных тусовок».

Тем не менее теория Сатерленда не лишена недостатков. В частности она носит индивидуалистический характер и не учитываются сложные структурные связи в обществе. Аргумент, на который теории дифференцированной связи наиболее трудно возразить, заключается в том, что не всякий человек, сталкивающийся с преступностью, воспринимает ее как модель поведения, которой надо следовать. Некоторые критики этой теории, полностью признавая тезис, согласно которому люди становятся тем, что они есть, в значительной мере в результате их контактов с другими людьми, указывали на то, что биологические и конституциональные особенности человека наряду с психологическими факторами ослабляют воздействие связей с преступниками или квазипреступниками.   

4) Теория стигматизации

Теории, рассмотренные до сих пор, основаны главным образом на анализе личностных особенностей девианта, а также социальных и культурных факторов, способствующих девиации. Однако за последние 20 лет сформировалось несколько новых подходов к девиации, которые основное внимание обращают на тех, кто оценивает человека с точки зрения девиации, а также на то, как обращаются с индивидом, которому приклеен ярлык «девианта».

Говард Беккер предложил концепцию, противоположную обсуждавшимся выше. В своей книге "Аутсайдеры" (1963) он отверг многие психологические и социологические объяснения девиации, потому что они основаны на «медицинской модели», согласно которой человек, проявляющий девиантное поведение, считается в некотором смысле «больным». Такие подходы не учитывают политического аспекта девиации. Беккер считают, что девиация на деле обусловлена способностью влиятельных групп общёства имеются в виду законодатели, судьи, врачи и пр.) навязывать другим определенные стандарты поведения. «Социальные группы создают девиацию, — писал он, — поскольку они следуют правилам, нарушение которых считается девиацией кроме того, они навязывают эти правила определенным людям, которым "наклеиваются ярлыки" аутсайдеров. С этой точки зрения девиация не качество поступка, который совершает человек, а скорее следствие применения другими людьми правил и санкций против "нарушителя"».

В окончательном виде теория стигматизации основана на положениях, сформулированных Танненбаумом в 1938 г., Лемертом в 1951 г., Беккером в 1963 г., Тэком в 1969 г. и Куинни в 1970 г.

Шраг выделяет девять этапов процесса стигматизации:

1. Ни одно действие не преступно само по себе; оно является таковым в силу закона.

2. Определение того, что является преступным, применяется в интересах власть имущих представителями этих групп, в частности полицией.

3. Человек становится преступником не потому, что он нарушил закон, а в силу процесса стигматизации, посредством которого власти приписывают ему этот статус.

4. Разделение всех людей на две категории — преступников и непреступников — противоречит здравому смыслу и очевидным фактам.

5. В нарушении закона уличают лишь немногих, тогда как очень многие, быть может, виновны не в меньшей степени.

6. Поскольку санкции, используемые в правоприменительной деятельности, направлены против человека, а не только против преступного деяния, характеристики преступника влияют на суровость и последствия наказания

7. Уголовные санкции варьируются в зависимости и от других характеристик преступника, таких, как принадлежность к меньшинству, отсутствие постоянного местожительства, плохое образование, проживание в районах городской бедноты и т. д.,

8. Уголовная юстиция исходит из стереотипного представления о преступнике как о злоумышленнике, как о человеке низких моральных качеств, заслуживающем порицания.

9. Тем, кто однажды был заклеймен как преступник, трудно избавиться от этого клейма и восстановить свое прежнее положение в обществе.

Этапы процесса стигматизации были выделены также Кресси и Уордом:

1. С точки зрения ребенка, во время игры допустимо битье окон, лазанье по крышам и вообще «безобразничание».

2. Требования прекратить «плохое» поведение предъявляются ребенку членами общества в том числе родителями.

3. В результате подобной реакции взрослых ребенок считает, что с ним обошлись несправедливо и, что еще более важно — что его община и, быть может, его родители уже не причисляют его к «хорошим» детям.

4. Родители, полиция и другие могут после этого с подозрением относиться ко всем его действиям, к его друзьям, его высказываниям, его личности, подкрепляя тем самым отношение к нему как к «плохому».

5. Когда ребенок обнаруживает, что его считают «плохим» и что даже его попытки быть «хорошим» рассматриваются как доказательства того, что он «плохой», он может стать более «предрасположенным к совершению преступления» пли еще теснее примкнуть к группе товарищей по играм, которая получает ярлык «шайка девиантов».

6. После того как общество признало подростка плохим, оно уже знает, как с ним справиться; фактически оно не знало, что делать с ним, пока на нем не было клейма «плохой».

7. В процессе воздействия на делинквента выкристаллизовывается представление общества о делинквенте и представление делинквента о самом себе; теперь он считает себя таким, каким его считает общество, а именно «неисправимым», «делинквентом» или «преступником».

«Самореализующееся пророчество», идущее от стигматизации, — проблема, обсуждавшаяся Мертоном в 1957 г. Становится ли человек делинквентом в силу стигматизации, или дело заключается в том, что компетентный эксперт поставил правильный диагноз и сделал верный прогноз вот вопрос, который следует считать центральным. Несомненно, каждая из этих точек зрения частично отражает социальную ситуацию. Стигматизация девиантов осуществляется в форме наклеивания ярлыков и стереотипизации. Как правило, это происходит тогда, когда делинквенты объединяются в преступную шайку и общество отвергает эту шайку, что делает девиантное поведение явным и привлекает к нему общественное внимание.

При осуществлении программ контроля над делинквентностью следует избегать стигматизации. Во-первых, с точки зрения ее результатов остается неясным, что лучше — делать что-нибудь вообще или ничего не делать, а если что-то делать, то что именно. Во-вторых, расширение наших знаний о молодежи открывает для нас категорию людей, которые нуждаются в помощи скорее, чем делинквенты; поэтому стигматизация представляет собой юридическую категорию, способствующую проведению ненужных различий.

Критика теории стигматизации:

В отличие от концепций, обращающих основное внимание на особенности индивидов, способствующие девиации, теория стигматизации объясняет, каким образом формируется отношение к людям, как девиантам.

Эта теория подвергается критике. Гоув и другие исследователи считают, что ее сторонники «стоят на стороне обездоленных», которые оказались на дне общества и не могут оказать сопротивление тем, кто навешивает на них ярлыки девиантов. Сравнительно недавно Пивен (1981) отметила, что сторонники этой концепции в какой-то мере преувеличивают пассивность девиантов и их неспособность бороться с правящими классами.

Она утверждает, что в действительности известно много людей, оказывающих сопротивление, иногда успешное, попыткам властей унизить их и поставить на колени. Она приводит пример борьбы негров юга Америки, которые отвергают нормы, навязываемые им окружающим обществом, и организуют бойкоты, сидячие забастовки и марши протеста. Согласно точке зрения Пивен, девиация подразумевает конфликт в большей мере, чем предполагают сторонники теории наклеивания ярлыков.

5) Теория конфликта

Теория конфликта возникла па основе положений и принципов, разработанных Георгом Зиммелем (1858-1918), который считал, что конфликт является формой взаимодействия в отличие от его содержания. Содержание может быть различным, но форма «социального конфликта» остается одной и той же. Теория конфликта исходит из ориентированного на социальную психологию подхода к формированию личности с позиций социального взаимодействия и представления о коллективном поведении как о социальном процессе.

Еще более ярко выраженный политический подход к девиации выбран группой социологов, которые называют себя "радикальными криминологами". Они отвергают все теории преступности, трактующие ее как нарушение общепринятых законов; утверждают, что такие концепции характеризуют общество как абсолютно единое целое. Согласно их точке зрения, создание законов и подчинение им является частью конфликта, происходящего в обществе между различными группами. Чтобы пояснить суть этой концепции, Остин Турк (1969) привел следующий довод: когда возникает конфликт между властями и некоторыми категориями граждан, власти обычно избирают вариант принудительных мер. Например, сотрудники полиции с большей готовностью применяют законы, соответствующие их собственной субкультуре (скажем, запрещающие гомосексуализм), чем те, которые противоречат ей (например, защищающие гражданские права). Кроме того, полиция в первую очередь применяет законы, направленные против бедняков и не причастных к власти, тех, кого можно подавлять, не встречая сопротивления.

Квинни (1977) рассматривает данную проблему с марксистской точки зрения. Он утверждает, что законы и деятельность правоохранительных органов — это орудие, которые правящие классы (владеющие средствами производства) используют против тех, кто лишен власти. Например, в XII в. были приняты законы, запрещающие бродяжничество, что было обусловлено стремлением землевладельцев, заставить бедняков работать, ибо в то время каждый десятый работник погибал от чумы или его забирали в отряды крестоносцев (Чемблисс, 1964). Далее Квинни подчеркивает, что даже законы, якобы противоречащие интересам правящих классов (например, принятое в 30-е и 40-е г. XX в. законодательство, поддержавшее требование профсоюзов), в действительности служат этим интересам. Ведь если бы такое законодательство не было принято, мог произойти революционный взрыв, что привело бы к коренным изменениям социального строя.

Таким образом, «радикальная криминология» не интересуется, почему люди нарушают законы, а занимается анализом сущности самой законодательной системы. Более того, сторонники этой теории рассматривают девиантов не как нарушителей общепринятых правил, а скорее как бунтарей, выступающих против капиталистического общества, которое стремится изолировать и поместить в психиатрические больницы, тюрьмы и колонии для несовершеннолетних множество своих членов, якобы нуждающихся в контроле.

Критика теории конфликта:

• В обществе, где нет противоборствующих классов все равно есть преступность.

• Теории конфликта рассматривают преступников из низших слоев как имеющих право на преступления.

Мы рассмотрели основные социологические подходы к объяснению девиантного и делинквентного поведения, которые играют значительную роль в современной интерпретации рассматриваемого явления.

Итак, девиантным поведением считается любое по степени выраженности, направленности или мотивам поведение, отклоняющееся от критериев той или иной общественной нормы.

Девиантное (отклоняющееся) поведение имеет следующие клинические формы:

• аутоагрессия (суицидальное поведение);

• злоупотребление психоактивными веществами;

• характерологическое и патохарактерологическое поведение;

• нарушения пищевого поведения;

• аномалии сексуального поведения;

• дизонтогенез психики.

Программа Эти клинические формы девиантного поведения и можно отнести к основным формам аномального поведения

 Понятие «нормы» и «отклонения» в развитии ребенка. Понятие «дезонтогенез». Разработка в трудах Л.С. Выготского понятия «дефект». Структура дефекта. Обусловленность, взаимосвязь и соотношение первичных, вторичных и последующих наслаивающихся на них отклонений.

Психологические параметры дизонтогенеза, определяющие характер и выраженность аномалий.

Типы межфункциональных связей: явления временной независимости функций, ассоциативные иерархические связи. Закон гетерохронии. Диспропорции в развитии – асинхронии (ретардация, акселерация, сочетание явлений патологической акселерации и ретардации психических функций).