О самовлюбленности

Я в зекало смотреться рад:

К лицу дурацкий мне наряд.

Кто схож со мной?

Осёл, мой брат!

Дурацкую тот варит кашу,

Кто мнит себя умней и краше

Всех остальных, кому не лень,

Как одержимому, весь день

Глядеться в зеркало, себя

В зеркальном облике любя,

Но, видя рожу двойника,

Не признавать в ней дурака!

Чуть он услышит рассужденье

О красоте иль обхожденье, —

И клясться уж готов, что он

Один всем этим наделен,

Что он судьбой своей отмечен,

В делах, поступках безупречен.

Где б ни сидел, где б ни лежал,

Куда б ни шел, ни поспешал,

А зеркало всегда при нем.

Таких и в прошлом мы найдем:

Когда-то в Риме Марк Отон

Был императором.

Вот он и на охоту, даже в бой

Всегда брал зеркало с собой

И брился дважды в день, и мыться

Любил он молоком ослицы[5]

Но женщин я б не упрекал,

Что жить не могут без зеркал, —

Их все-таки, бедняжек, жаль

Год нужен им надеть вуаль

Кто мнит, что он лишен изъяна, —

Схож с гейдельбергской обезьяной[6]

В творенье рук своих влюблен,

Свихнулся царь Пигмалион[7]

Нарцисс не умер бы юнцом,

Не обольстись своим лицом

Но к зеркалам и тех влечет,

Кому глядеть в них не расчет

Кто стал бараном глупым, тот

Советов мудрых не поймет

Теперь по естеству он глуп, —

Чин дурака барану люб1