Дискуссии по вопросам егэ

М. Ю. Федосюк, профессор (Москва). Начну с общеизвестного: новое — это хорошо забытое старое. И именно поэтому я берусь утверждать, что до 1990 х годов вузовские вступительные экзамены по русскому языку и литературе уже имели форму ЕГЭ. Это был в полном смысле слова единый и в полном смысле слова государственный экзамен, поскольку и содержание, и форма вступительного экзамена в то время были строго регламентированы Министерством образования и являлись едиными для всех вузов. А потом учебные заведения получили свободу, и в подавляющем большинстве случаев она была использована не для совершенствования формы вступительного экзамена, а для улучшения материального положения вузов и их преподавателей. Когда-то я специально собрал сведения о том, что представляют собой вступительные экзамены по русскому языку и литературе в наиболее известных московских вузах. Требования к абитуриентам в МГУ, МГИМО, Высшей школе экономики, Лингвистическом университете и РУДН настолько не совпадали, что было очевидным: для того чтобы как следует подготовиться к поступлению в один их этих вузов, необходимо заплатить немалые деньги за обучение либо на подготовительных курсах, либо у частных репетиторов.

Нынешнее возвращение к единому государственному экзамену (в новом осмыслении этого термина) как будто бы решает упомянутую мной проблему негласных поборов с абитуриентов. Однако это возвращение, к сожалению, порождает целый ряд других сложных проблем. Основной вопрос, который вызывают существующие сейчас тесты ЕГЭ по русскому языку, таков: а насколько они полезны для оценки тех знаний, умений и навыков, которыми должны обладать выпускники школ и абитуриенты вузов? Полагаю, что главное как для тех, так и для других — это хорошо владеть всеми четырьмя формами речевой деятельности: говорением, аудированием, письмом и чтением. Однако ориентирован ли на проверку этого владения современный формат ЕГЭ? Скажу только о проверке навыков письма. Наименьшие возражения среди заданий ЕГЭ вызывают у меня те, которые направлены на знание норм орфографии и пунктуации. Разумеется, уметь правильно писать такие, например, слова, как преодолеть или догонишь, выпускники школ должны. Только не следует при этом забывать, что умение правильно вставлять пропущенные буквы или знаки препинания в заранее сделанные пропуски и способность грамотно оформлять свою собственную письменную речь — далеко не одно и то же. Убедительное доказательство этого — огромное количество ошибок в письменных работах некоторых из моих студентов, которые в свое время весьма успешно сдали ЕГЭ.

Однако владение письмом — это не только знание орфографии и пунктуации, но еще и умение создавать тексты. И с проверкой этого умения, на которую как будто бы направлена часть С, дела обстоят довольно плохо. К сожалению, «критерии оценивания» части С составлены таким образом, что поощряют не широкий кругозор и не оригинальность мышления, а, напротив, его стереотипность. Выполняя пробные тесты ЕГЭ по русскому языку, одна моя знакомая одиннадцатиклассница, девушка умная и начитанная, гневно написала в сочинении по части С о том, что многие ее сверстники почему-то предпочитают настоящей литературе примитивные поделки типа романов Донцовой. И на этом потеряла один балл по критерию «соблюдение этических норм». Желая помочь девушке, я составил для нее универсальную болванку любого сочинения, которая полностью соответствует всем «критериям оценивания». Эта болванка имеет форму печатного бланка, в котором абитуриенту остается лишь заполнить пробелы. «Данный текст — написано в болванке, — посвящен важной проблеме — … В отношении этой проблемы следует сказать, что … Автор текста считает, что … Я согласна с мнением автора, потому что, во-первых, … Во-вторых, можно вспомнить … Таким образом, …». Болванка была придумана наполовину в шутку. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что школьная учительница девушки распорядилась срочно размножить этот пародийный текст, а всем одиннадцатиклассникам выучить его наизусть.

Есть и другая важная проблема. Я всегда считал, что умения выполнять словообразовательный анализ, определять принадлежность слова к определенной части речи, выделять грамматические основы предложений и отличать простые предложения от сложных важны совсем не сами по себе, а по той причине, что все они создают надежную основу для правильного применения правил русской орфографии и пунктуации. А потому, если человек к 9 му классу уже усвоил эти правила и научился, например, верно писать слово просвещение и если он тому же еще собирается поступать не на филологический, а, скажем, на экономический факультет, то нет никакого смысла в 11 м классе спрашивать его не о написании, а способе образования этого слова. Точно так же, если, к примеру, одиннадцатиклассник, который увлечен математикой, знает, какой знак препинания нужно поставить в предложении Поспешишь — людей насмешишь, то совершенно нецелесообразно задавать ему в ЕГЭ вопрос о том, простое это предложение или сложное. Между тем значительная часть тестов ЕГЭ почему-то ориентирована на речевую деятельность, а на лингвистическую теорию, а иногда и на псевдотеорию. Именно такими псевдотеоретическими, бессмысленным не только с практической, но и с теоретической точки зрения я считаю, например, задания, направленные на поиски бог весть куда подевавшегося первого предложения для предложенного абитуриентам «ущербного» текста.

И последнее. Поскольку с ЕГЭ по русскому языку в его нынешнем формате необходимо бороться, а как это сделать, если никого из начальства наше мнение не интересует, я не знаю, позволю себе закончить выступление совершенно утопическим предложением. Пусть тесты ЕГЭ по русскому языку попытаются выполнить те ответственные работники Министерства образования и науки, которые эти тесты нам навязывают. В том, что результаты у них будут неудовлетворительными, я не сомневаюсь. А потом пусть работники министерства сами решают, в чем причина полученных ими двоек: в том ли, что они, эти работники, не владеют в достаточной степени русским языком, или в том, что ЕГЭ по русскому языку проверяет совсем не то, что должны знать и уметь люди, окончившие российскую среднюю школу.

И. И. Бакланова, доцент (Москва). Мне приходилось преподавать русский язык и в средней школе, и в педагогическом колледже, и в вузе. Конечно, согласиться с существованием нынешней схоластической формы ЕГЭ невозможно. К сожалению, не в нашей власти отказаться от нее. Однако, я думаю, можно разумно облегчить школьникам процедуру прохождения через этого монстра.

Когда читаешь написанные старшеклассниками эссе, становится страшно. Не от убогого изложения и банальнейших примеров, а от полного отсутствия мыслей. Демонстрируя итоги своего 11 летнего обучения, юноши и девушки пишут какие-то общие фразы и дежурные лозунги-концовки типа «Как хорошо, что есть литература!», «Я преклоняюсь перед музыкой!». Приводя свои аргументы, школьники голословно восхищаются исключительно творчеством Пушкина и Толстого, на худой конец Тургенева, клеймят позором нынешнее время за отсутствие настоящей литературы, музыки, интересных писателей. Мне неоднократно приходилось читать в эссе и о «великих русских писателях Пушкине, Онегине и Лермонтове» и о «замечательной поэтессе Анне Айтматовой». Привлекают к себе внимание только немногочисленные работы, авторы которых кривым почерком и с многочисленными орфографическими ошибками уверенно отстаивают свою точку зрения, а также работы, судя по всему, умных домашних детишек, много самостоятельно прочитавших и обсудивших прочитанное в своей семье.

Но тут возникает еще одна проблема. Видишь оригинальную работу, понимаешь, что ее автор — человек не без способностей, но не знаешь, как отразить оценку этих способностей, руководствуясь официально предложенными критериями. Человек органично изложил интересные мысли, однако не отразил пресловутой «позиции автора исходного текста», «не привел аргументы» или — о ужас! — в работе «имеются 2 случая нарушения абзацного членения текста». Современные школьники не дураки. Не они виноваты в убогости своих эссе. Или не только они. Во-первых, у них нет времени: все отведенные на написание ЕГЭ часы ушли на выполнение частей А и В. А на часть С — что уж осталось. Во-вторых, предложенные для анализа тексты старшеклассникам неинтересны. Эти тексты безвкусно и бездушно подобраны. Кроме отвращения, они ничего не вызывают. Они откровенно назидательны. Их темы далеки от жизни современных молодых людей и поэтому их не затрагивают. Эти тексты находятся на уровне средненького выбора среднесоветской публицистики. В-третьих, молодой человек сталкивается с необходимостью загонять свои мысли в трафарет, предложенный «критериями оценивания». А это, согласитесь, не располагает к творчеству.

Мне кажется, что вместо текстов для эссе должны быть предложены темы. Они должны касаться, например, любви, современной музыки, современного общества, области компьютерных технологий, направлений развития России, будущего российской семьи, преимущества одного вида образования перед другим и т. д., и т. п. в том же духе. И учащийся будет раскрывать эту тему так, как ему это интересно и как кажется актуальным. Тема должна быть ему близка и — самое главное, как мне кажется, — затрагивать душу человека. Параллельно должны быть внесены изменения в критерии оценивания. Необходимо пересмотреть, как справедливо предлагает Л. Б. Парубченко, критерии оценки, сняв при этом критерий 3 «Отражение позиции автора исходного текста». При этом необходимо добавить еще три критерия: «Оригинальность примеров при аргументации своего мнения», «Умение выражать свои взгляды» и «Отражение широты взглядов, суждений и знаний», оценивая каждый из них максимальным баллом 3. Кроме того, в критерии 4 следует ставить оценку 0 не за то, что ученик не привел аргументы, а за то, что привел банальные, фальшивые, заезженные аргументы.

Такой подход будет выгодно отличаться уважением и к компетенции учителя, готовящего школьников к эссе, и к личности ученика, который поймет, что его мнение кому-то важно и интересно.

Л.А. Месеняшина, профессор (Челябинск). В то время, когда только начинали вводить ЕГЭ, я написала для местной прессы небольшую статью. На мой взгляд, и тогда, и сейчас все рассчитано на коррупционность, Борис Иванович правильно говорит. Как бы в расчете на то, чтобы коррупционность изжить, но ее нельзя изжить, ни так ни этак. А вообще говоря, на самом деле это уже не филологический вопрос, а чисто социальный. Если бы у нас не было платного образования, а были бы доступные для всех кредиты, за исключением особых случаев (неполные инвалиды, сироты – для них, конечно, нужны льготы, но для нормальных детей должно быть платное образование, кредиты, которые можно было бы возвратить в течение 10–15 лет), то тогда бы вообще проблемы не было. А что касается ЕГЭ, то я в принципе за ЕГЭ, потому что, давайте честно говорить, это действительно сводит коррупцию к минимуму, потому что раньше были свои проявления в каждом регионе. С другой стороны, мне кажется, что я достаточно хорошо знакома с тем, как это устроили в Израиле. Там в течение многих десятилетий эта форма используется. Там это делается, во-первых, в несколько приемов, то есть не весь курс сразу сдаешь. За 10 класс сдают одну часть материала, за 11 – другую часть, за 12 (там 12-летнее обучение) – третью часть. У школьников есть возможность плотно поработать с материалом. Во-вторых, если ребенок плохо себя чувствовал, был еще маленький, глупый и несерьезный, то у него есть возможность на будущий год сдать более успешно. Поскольку все суммируется, усредняется, получаются достаточно пристойные результаты. В-третьих, вот еще что делается. Там несколько уровней, каждый школьник имеет возможность выбрать уровень этого экзамена. Есть некий коэффициент, который учитывается. Если человек заведомо не собирается поступать на филфак, зачем он будет брать высокий уровень? Он возьмет низкий уровень, успешно его сдаст, выйдет со справочкой, чтобы служить в вооруженных силах, что там, безусловно, очень почетно. И служить не 3 года, а 5 или 7. Это я к тому говорю, что у них есть вечерняя школа, есть заочная форма образования. Можно после армии что-нибудь закончить. Я говорю, что эта многоуровневая система дает какие-то возможности усовершенствовать ЕГЭ. Не надо выбрасывать его на корню. Совершенно очевидно, что его нужно совершенствовать, ни в коем случае нельзя допускать вариантных случаев. Наш университет в свое время подавал большой набор заданий ЕГЭ, но их у нас не взяли. Когда глядишь на то, что там предлагается, иногда кажется, что это просто человек с дипломом филолога, который 15 лет назад его получил и по специальности никогда не работал, но что-то про это слыхал. Такое иногда впечатление создается, когда смотришь на эти вопросы. Я считаю, что совершенствовать их можно и нужно.