3.1. Античность: переход к культуре европейского рационалистического типа

В этот культурный период (Древняя Греция и Древний Рим) неизмеримо вырастает способность человека к интеллектуальному (а значит частичному, не цельному) познанию мира (античные науки, философия), тогда как возможности интуитивного (целостного) постижения почти утрачиваются.

В процессе познания и самопознания росло и пространство культуры, одновременно в нём актуализируется новый элемент – страх. Страх от встречи человека с непознанным, который не осознавался прежде, когда человек был растворён в природе. Теперь же, осознав свою отдалённость (выделенность) от неё, человек становился беззащитным. Непознанное (и не могущее быть познанным), а поэтому вызывающее страх, мистический ужас, персонифицируется в образах подземного царства Аид, Рока, или же мифических персонжей: льваподобного Сфинкса, змееволосой Медузы Горгоны, Кроноса, пожирающего своих детей... Античные мыслители всячески бо­ролись с бессознательный в человеке, с его способностями к интуитивным, а значит неясным, не освященным разумом озарениям.

Учитывая, что греческая цивилизация, впитавшая в себя глубину интуитивных учений Востока, пыталась, одновременно, дать им разумное (объясняющее) истолкование, доминантной деятельностью в культуре античности можно считать учение, т. е. накопление объясняющих знаний о мире как некой разумной и упорядочной целостности. И в этом смысле Античная культура может быть понята как переход мифологической культуры Древнего Востока – общего детства человечества – к рационалистической культуре Запада – европейскому отрочеству.

Пифагор, например, подвергал тщательной проверке интеллектом все сказанное Пифией, а Сократ не раз убеждался, что поэты в большинстве случаев не способны интерпретировать то, что открылось им в интуитивном откровении.

Это дает повод для обоснования представлений о том, что в устах поэта природа познает себя, но сами поэты до конца не осознают сказанного (в каждом поэте – пифийное начало). Более того, поэт, выдавая тайны природы, ею карается – в этом извечная трагичность существования поэтов. Именно в этот период возникает философия, как осознанная мудрость, любовь к мудрости; Платон рассуждает о принципах явления и значении просвещения, а Аристотель обосновывает индуктивный (от простого, частного к явлению) путь познания. В дальнейшем эту линию продолжил и св. апостол Павел, утверждая, что лучше сказать пять слов от ума (т.е. осознанно), чем чревовещанием голосом ангела. Сократ в своих рассуждениях приходил к тому, что страх (непознанного) преодолевается знанием. Ведь даже подвиги героев (Геракл, Персей, Одиссей…) в его представлении – есть ничто иное как попытка преодоления страха. И только посвященный, переживший тайну смерти мудрец, способен на это. Именно тогда возникает христи­анство, религия в которой объединяются возможности интуитивного и интеллектуального постижения мира.

Античная (греко-римская) культура, вобравшая в себя опыт интуитивных учений Востока и открывшая, одновременно, способ рационального познания мира, абсолютизировала знания. Именно на этом пути приходит понимание человека как модели Космоса: микро- и макро- («Если хочешь познать мир – познай самого себя»). Признание того, что именно человек, по грандиозной формуле Протагора, «есть мера всех вещей», приводило к постепенному вытеснению теоцентризма антропоцентризмом. Именно тогда рождается философия, как осознанная мудрость. И в этом смысле античный мир открыт к получению знаний о мире (учению, познанию как доминанте), подобно человеку в пору отрочества.

Греко-римская античность, в известном смысле, завершающая культуру Древнего мира, одновременно, является колыбелью европейской (рационально-динамичной) цивилизации.