Глава4. Духовный потенциал русской культуры

Культура …есть осуществление новых ценностей

Н. Бердяев.

Заслугой русской религиозной философии в целом является ценностное видение мира, «раскрывающее в общечеловеческих ценностях их духовное содержание как внутреннюю основу человеческого всеединства»³⁵. В трудах некоторых её представителей дан своеобразный позитивный «ответ» на культурный кризис рубежа XIX–XX вв., с особенной остротой проявившийся в период Первой мировой войны 1914 г. В то время как европейское философское и художественное сознание, пережив трагический опыт мировых войн и революций (и как следствие – потерю культурно-исторической перспективы и оптимизма), «эстетизировало» вызванное ими всеобщее отчуждение, … русская философия нашла и показала человечеству в целом и каждому человеку в отдельности путь духовного возрождения…в его земной, социальной жизни».³⁶ В этом ключе может быть понята и уникальная попытка перенести разрешение важнейших теоретических проблем непосредственно в общественную практику. Имеются в виду знаменитые «Религиозно-философские собрания» (1901–1903г.г.), организованные журналом «Новый путь», идейными вдохновителями которых были Д. Мережковский, З. Гиппиус, Д. Философов.³⁷ И не случайно, именно П. Сорокин, совершивший, по признанию Ф.Р. Ковелла, «… революцию в теории социологии, подчинив последнюю ценностям как главной побудительной и движущей силе в обществе…», и показавший, что «… социология является, по преимуществу, теорией ценностей»,³⁸ утверждал, что именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры.

В поисках мировоззрения, направленного на осуществление единства всего человечества, некоторые из современных исследователей предпринимают попытки творческого переосмысления культурно-исторического феномена Русской идеи как синтеза ключевых ценностей Востока и Запада. Так, например, в основе мировоззренческой концепции В. Сагатовского, антропокосмической по своим основаниям, ноосферной по своей устремлённости и православно-христианской по преемственности духовных традиций, лежит внутреннее единство высших ценностей: Соборность, Всеединство, Софийность, Общее дело, Ноосфера, Правда отношений, Поступок как событие.³⁹

Соборность в этом ряду понятие основополагающее, заключающее в себе принцип взаимодополнительности единства и свободы.

В таком понимании извечное противостояние человека и мира снимается их обоюдным, любовным согласием, преодолевающим ограниченность самореализации индивида любой ценой (свобода без единства) и подавлением индивида во имя тоталитарного единства (единство без свободы). Основой обоюдного согласия может быть, по уже упомянутому определению Н. Лосского, только высшая форма любви – Любовь к Индивидуальной Личности (не только любовь к Богу, но и любовь к другим личностям в Боге). Ибо только такая любовь способна уберечь человечество от Сциллы крайнего индивидуализма и Харибды обезличенного тоталитаризма. Следовательно, Соборность – в свободном единении свободных личностей, в гармоничном совершенствовании (а не войне всех против всех) себя и мира в единой неразрывной связке.

Чтобы не впадать в идеалистическую утопию, следует признать, что категория Соборности, разрабатываемая русской религиозной философией как основополагающая ценность нашего мировоззрения и отношения человека с миром, существует как духовный идеал, а отнюдь не реально укоренённая жизненная практика. Но в ситуации сегодняшнего нравственного разорения и беспрецедентного размаха терроризма, как у нас, так и за рубежом, альтернативой логике согласия может быть лишь «логика» взаимного истребления.

Свободное единение свободных личностей предполагает осуществление и других ценностей, непосредственно связанных с Соборностью и конкретизирующих её. В первую очередь – это качество русской души (и русской культуры в целом), названное Ф. Достоевским всечеловечностью и всеотзывчивостью, а В. Соловьёвым – всеединством. Если в его основе – всеобщая связь, опосредующая целостность человека и мира, то смыслом эволюции природного мира, смыслом человеческой жизни оказывается становящееся всеединство – «постепенная реализация идеального всеединства»⁴⁰.

Стремление к всеединству онтологически присуще человеку, но нуждается в пробуждении и актуализации – в огромной внутренней работе каждого. На этом пути та или иная становящаяся личность, в свою очередь, служит становлению мирового всеединства. Человек, создавая его в себе, руководствуется им как нормой отношения к миру, то есть переживание и осмысление всеединства в себе самом становится основой нравственного поведения по принципу: «все составляют цель для каждого и каждый для всех …» при этом «… все члены общества … внутренне восполняют друг друга в свободном единстве духовной любви».⁴¹

Может показаться, что всеединство – есть конструирование нового (после советского коллективизма) мифа. Соборность в том значении, о котором идет речь, это общечеловеческий идеал, который не может быть воплощен сполна, но на пути к которому – спасение человечества. То, что увидели в русской культуре, в ее традициях и славянофилы, и представители русского религиозного ренессанса – всеединство – не есть реалии современной российской действительности, но идеал, который в глубине народного сознания жив (жива, поменьше мере, потребность в этом идеале) и который должен быть возвращен в культуру и востребован в общественной жизни.

Идеями всеединства пронизаны лучшие творения русского искусства: от «Слова о полку Игореве» и «Троицы Ветхозаветной» до произведений А. Тарковского, В. Шукшина, В. Астафьева. Большое искусство никогда не сводилось (во всяком случае, в России) только лишь к самовыражению (сколь бы значительным и значимым оно не представлялось) – «через душу художника выражается не только она сама, но и духовная основа мировой целостности».⁴² Суть этой сквозной для русской культуры тенденции выражают с философской глубиной поэтические строки Тютчева:

«Единство,– возвестил оракул наших дней,–

Быть может, спаяно железом лишь и кровью…»

Но мы попробуем любовью,–

А там посмотрим, что сильней.

Если возможно идеальное состояние мира и человека, достигаемое на основе Соборности, то опосредующей силой между «идеальным проектом» быта и человеком выступает Софийность. Для практического осуществления всеединства необходимо «…действительно самостоятельное существо, могущее от себя воздействовать на божественное начало. Только здесь… действие становится взаимодействием».⁴³ Принципы взаимодействия (со-творчества Человека и Бога) при осуществлении становящегося всеединства были глубоко осмысленны русскими религиозными философами. Так, бердяевское положение о со-творчестве («Смысл творчества», «Самопознание» и др.) как продолжении миротворения Богом и Человеком в их совместном движении навстречу друг другу, оправдании жизни человека творчеством, в чём несовершенный человек уподобляется Творцу мира…, раскрывает, как представляется, человеческое измерение Софийности – премудрости Божьей.

Смысл Софийности, таким образом, в преобразовании и совершенствовании, но не во имя удовлетворения бесконечно растущих потребностей, а во имя «гармонизации раздробленного мира»,⁴⁴ совершенствования бытия и вместе с ним – человека. В этом контексте смысл человеческой жизни может быть понят как созидательное творчество, ориентированное на идеал всеединства.

Софийным даром со-творчества, вдохновлённого силой любви, были наделены такие значимые персонажи русской литературы, как Пьер Безухов, Сонечка Мармеладова, старец Зосима, Алёша Карамазов…, о нем тосковали многие чеховские персонажи, а творчество русских классиков в целом для многих поколений было и остаётся в глубинной своей сути дорóгой становящегося всеединства.

Общее Дело, следующая из названных ценностей, относится к предыдущим (Соборности, Всеединству, Софийности) как своего рода, программа, в соответствии с которой и должна реализовываться деятельность человека в мире. Такая программа исходит из того, что смысл, высшая ценность и деятельность неразрывно объединены духовной связью – любовью. Объединенные Общим Делом люди, по глубокому убеждению русского философа Н. Фёдорова (Федоров Н. «Философия Общего Дела»), становятся сопричастны к высшему смыслу мирового процесса и стараются действовать в соответствии с ним. Здесь следует иметь в виду не сам фёдоровский проект воскрешения всех умерших, но духовные поиски путей всеобщего спасения человечества.

О поисках высшего смысла человеческой деятельности писал И. Ильин, призывая к обретению «целостной веры, в которой сердце и разум, созерцание и воля сольются в единый гимн».⁴⁵

Возможно ли реальное проникновение идеи Общего Дела в повседневную жизнь? Хочется ответить вопросом на вопрос: а что же ещё удерживает человечество от взаимоистребления в безудержной конкурентной гонке самореализаций? Мир имеет реальные шансы не только выжить, но и совершенствоваться. По мнению В. Сагатовского, это может стать возможным лишь в том случае, если наступит понимание того, что не храм должен приукрашивать стихию «деловых» и «крутых», а, напротив, экономика и политика должны служить высшим целям – Общему Делу, которое освящается храмом и создает из мира Храм. Анализируя фёдоровскую модель Общего Дела, современный философ делает вывод о том, что Общее Дело как способ жчеловеческой деятельности в целом объединяет в себе такие взаимодополняющие моменты, как общность цели и индивидуальное творчество, духовный смысл и развитая технология.

Существует ли сегодня реальный (практический) вариант Общего Дела, способный предотвратить глобальную катастрофу современной цивилизации? Современная философская мысль (см. Сагатовский. В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь?) в поисках положительного ответа обращается к традициям русского космизма, связанного с именами таких мыслителей и учёных, как К. Циолковский, Л. Чижевский, В. Вернадский, Н. Холодный. В более широком плане «… русский космизм,– отмечает О. Куракин,– это определённая ориентация целой культуры, в частности, российской, в основе которой лежит мировоззрение живого, нравственного всеединства человека, человечества и Вселенной в его отношении к Творцу и творению».⁴⁶ Идеи русского космизма нашли воплощение в самых различных сферах культуры: в русской философии конца XIX – начала XX вв., поэзии (Тютчев, Брюсов, Заболоцкий), музыке (симфонии Чайковского, Рахманинова, Скрябина), живописи (Нестеров, Рерих, Спасский, группа Амаравелла), науке – ориентация на парадигму «мир как живой организм» (в отличие от довлеющей до настоящего времени парадигмы «мир как громадный механизм»).

Очевидно, что оба этих феномена: научный и религиозный, несмотря на все различия, вырастают из общих архетипов русской культуры. В определенном (символическом) смысле безбрежность российских просторов и широта русской души – есть своего рода проекция бескрайнего пространства Космоса. В русской научной, художественной, философской, религиозной мысли глубоко укоренена тенденция к возможному синтезу моментов истины идеализма и материализма и преодолению того, что является «отвлеченными началами» (В. Соловьев). Тенденция, опосредующая, в свою очередь, движение к синтезу культуры и цивилизации, духовности и материально-технического инструментария её реализации. Синтез обоих начал в итоге порождает особое – ноосферное – мировоззрение и обосновывающую его философию анропокосмизма.

Идея ноосферы, ставшая центральным понятием философии антропокосмизма, основана на признании изначального единства Человека и Космоса. Такое понимание места человека в мире в самой своей сути близко концепции становления всеединства, а представления о новой форме гео-биохимической энергии – энергии человеческой культуры, создающей ноосферу и являющейся, по В. Вернадскому (Вернадский В. «Биохимическое очерки», 1922–1932, 1940; «Живое вещество», 1978) результатом научной творческой активности человека – принципиально близки положениям о софийном преобразовании мира на пути со-творчества Бога и Человека (продолжение миротворения), разработанных в трудах В. Соловьёва, С. Булгакова, Н. Бердяева. “Никогда еще, — писал В. Вернадский, — в истории человеческой мысли чувство единого целого, причинные связи наблюдаемых явлений не имели той глубины, остроты и ясности, какой они достигли сейчас, в XX столетии”.⁴⁷Представлением о со-творчестве Человека и Природы (Человека и Бога) в Общем Деле продолжающегося миротворения обуславливается понимание его не только как высшего уровня в системе жизни планеты, но и как высшего единства, организующего взаимодействие и развитие всех уровней бытия. В этом высшем единстве заключена главная идея: человек и мир изначально духовно едины, а не противопоставлены друг другу. Их взаимодопол­нитель­ность, взаимонеобходимость, взаимообусловленность друг другом, есть основа для их гармоничного (любовного) развития. Таким образом, «движение к ноосфере…есть реальное Общее Дело, которое может объединить человечество, отвратить его от безумия «цивилизованного» абсурда».⁴⁸

Реальное движение к ноосфере — не очередная утопия, если в основу человеческой активности положить Правду отношений и Поступок как со-бытие. В любом обществе, не утратившем духовных целей, должны, по мнению А. Солженицына, «прежде всего, преследовать не интересы, а стремления к правде отношений»⁴⁹.

Правда отношений, опирающаяся на внутренние – нравственно религиозные – основания, не противопоставленные, но имеющие приоритет перед внешней силой власти (государство) и правом (закон) — путь к оптимальной организации общественной жизни.

Идея ответственного поступка, пронизывающая творчество русских писателей XIX века (ср., например, оппозицию: поступок — пре-ступление у Достоевского и Ницше, испытавшего влияние русского классика), была разработана как научная концепция М. Бахтиным («К философии поступка») и может быть сформулирована следующим образом:

Поступок как со-бытие есть уникальный способ вхождения человека в бытие мира, направленный на созидание (см.: Н. Бердяев о со-творчестве Бога и человека в деле продолжения миротворения), а не самоутверждение любой ценой. Философия антропокосмизма и ноосферное сознание становятся, таким образом, завершающим звеном в цепи названных выше ценностей: Соборность – Всеединство – Софийность – Общее Дело – Ноосфера–Правда отношений – Поступок как со-бытие.

Общечеловеческий идеал, рожденный русской культурой, увы, традиционно вступает в противоречие с российской реальностью: сегодня мы скорее лидеры по антиноосферному движению – от экологии до уровня нравственности. Но если и придёт время для осуществления общечеловеческого идеала на деле, то хочется верить: началом этого будет (во что верил и ни на секунду не сомневался Ф. Достоевский), непременно, Россия.

Автор пособия не ставил задачи проследить эволюцию понятия «русская идея» сегодня. Хотелось бы лишь отметить, что некоторые составляющие названного культурного феномена («Москва – третий Рим», создание под началом России всеславянской и всеправославной империи с центром в Константинополе, например), имели сугубо конкретно-исто­ри­ческий характер и остались в прошлом.⁵⁰ Главное же – ценностное ядро – не просто сохранилось, но суть та самая «драгоценность», которую русский народ всегда хранил в самой глубине своего сердца – предназначенность к всеслужению, то есть, к любви. Именно эта, разгаданная великим писателем Достоевским, особенность русского народа, творчески осмысленная в литературе и религиозной философии, и есть та самая высшая ценность, способная объединить человечество в Общем Деле созидания Ноосферы.